"Владимир Короткевич. Седая легенда" - читать интересную книгу автора

куда-то исчезли.
- Готовятся, - с заметным волнением сказал Кизгайла, - понимают, что
здесь врасплох напасть не удастся, и что-то готовят. Сидят где-то в
пуще... как пауки.
- Сапега ведь обещал помощь, - с оттенком пренебрежения заметила
хозяйка.
- Коту он под хвост вырос, твой Сапега, - вскипел пан, - можно ли ему
верить? Сама помнишь, как он за народ белорусский распинался? А теперь
что-то очень уж скоро по-польски начал лопотать. Оборотень.
- Да и ты ведь тоже, - все с той же легкой и жесткой улыбкой сказала
она.
Лицо Кизгайлы так страдальчески исказилось, что я пожалел его.
- Он первый перебежал, - скрипнул зубами пан, - а за ним и другие
пустились во все тяжкие. Как крысы с корабля. А остальным утеснения чинят.
- Нобили [наиболее родовитая часть магнатства] не бегут, - сказала она.
- Потому и нищают. Да и этих, верных, три человека осталось. И их бы
для спокойствия - на плаху.
- Сапега пришлет помощь. Сапега враг ему.
- Не верю, - сказал пан, - я и на себя не надеюсь после "обращения". И
кто знает, не покарает ли меня за это господь.
- Что такое, - не понял я, - кому враг Сапега?
- Главе мужиков, - угрюмо глядя в пол, сказал Кизгайла.
- Нобиль. Роман Гринка из Ракутовичей, - ответил пан.
Признаюсь, я довольно неучтиво свистнул.
Дело оборачивалось совсем плохо. Нобили - самые знатные и самые
уважаемые народом люди на этой земле. Они не просто имеют древо предков,
они ведут его от какого-то славного человека.
Их закон чести гласит: каждое поколение должно приумножить славу этого
предка своими деяниями. Поэтому большинство из них отличается
справедливостью, открытым нравом и необузданной отвагой в бою.
Таковые три достоинства - я всегда говорил это - вовсе не способствуют
процветанию в этом лучшем из миров. Посему эта порода людей принадлежит к
числу вымирающих. Исчезли потомки князя Вячка, нет прямых потомков Андрея
Полоцкого, неутомимого врага Кревской унии. Их забыли. И поделом: нечего
попусту геройствовать. Человек создан для того, чтобы плодиться, а не для
того, чтобы уничтожать себя. Что толку в том, что их имена занесены в
какой-нибудь городельский привилей [в "привилей" (грамоту) были внесены
наиболее знатные и древние фамилии Белоруссии] или первый статут, если
носителей этих имен не осталось на земле.
Но я всегда говорил, что у этого народа голова устроена как-то не так.
Не знаю, мякина у них в голове или какие-то особые мозги (если
представится случай, надо будет поглядеть), но они относятся к этой породе
с предельным вниманием и нежностью. Мужики особенно любят их, потому что
те почти всегда небогаты и считали чрезмерное богатство позором.
Однажды, после разгрома татар под Крутогорьем, третью часть добычи
предложили одному из Ракутовичен (не помню уже, что он сделал, - кажется,
заколол или взял в плен хана Койдана), и он отдал ее мужикам, которые
пришли под его знамя. Те потом молились на него как на бога, и, когда он
позвал их в поход на ятвягов, бросили разбогатевшие хозяйства и пошли за
ним. Конечно, все это плохо кончилось - с главаря сняли шкуру, взяв его в