"Владимир Короткевич. Седая легенда" - читать интересную книгу автора

- Сдохни, Кизгайла.
Потом упала за ними решетка. Будто отрезало.
И я не вынес, пошел в свою комнату.
Завалился на постель с сапожищами - нарочно - и стал глядеть на свечу и
думать на своем языке. Я начал слишком жалеть этих чужих людей и, когда
жалею, думаю по-ихнему. А это не к добру.
Я ведь только уроженец кантона Швиц. И наемник. Я служу за деньги, и не
мое дело судить того, кто мне платит. Вот когда он перестанет мне платить,
я его самого продам, чтоб заплатить моим парням, да еще и проломлю ему
череп - за бесстыдство.
И надо, надо думать на своем языке не только в бою. Боже, как давно я
отрезан от родины, и нет мне туда возврата.
Уже девять лет. Даже пятнадцать.
Девять лет назад я понял, что в Германии мне и моим парням нечего
делать, что там стало просторно для трусости, вероломства и скаредности. А
мы холодны на поле боя и вскипаем, когда нам не платят.
Кроме того, эти немцы называли нас зобастыми чертями и белыми неграми,
хотя ни зобастых, ни альбиносов среди нас не было, а были все такие парни,
что один мог отдубасить троих уроженцев колбасного края.
Нам все это обрыдло, и мы подались сюда. Когда деньги в руках - не все
ли равно, какое небо над головой?
И вот я здесь и даже немного стал понимать этих людей (до конца их,
по-видимому, и сам господь бог не понимает).
У них холодные зимы, жгучие лета и в крови то мороз, то огонь. Они
верны, как немцы, но более безрассудны и яростны в драке.
Но самое поразительное - их смерть.
Когда умирает испанец, это ужасно. Я не видел более достойного жалости
зрелища. Он мужествен и жесток, но тут он дрожит и целует ковчежец с
мощами. У них, да еще у тех, что на юг от реки По, беспощадный и
неумолимый бог, чистилище и пламя. Когда умирает швейцарец, немец или
француз-гугенот, он умирает терпеливо, ибо надеется на милосердие, раз уж
он раскаялся.
А эти умирают спокойно, - за них заступается божья матерь, - так
спокойно, будто у них закадычные отношения и с богом, и с чертом. И мне
кажется, что они не очень-то верят в то и другое. Вслух я этого, конечно,
не скажу: слишком уж смердит на земле паленым.
Я не видел более незлобивого, добродушного и компанейского народа. И я
не встречал худших правителей, чем те, что стоят над ним. Они взяли худшее
у Литвы и шляхты, не польстившись на их достоинства и потеряв свои.
Если б я был здешним королем, мое царство было бы длиннее
евангельского. Здешним людям очень мало надо: каждый день только ломоть
хлеба с салом да их ужасная водка по праздникам. И еще доброта. Если к ним
добр - они сделают все. Даже если не будет сала и водки, одно уважение.
А те, кто поставлен над ними, - бедная девочка, бедные серые глаза! -
те, кто поставлен над ними волей Сатаниила, по неразумности и корыстолюбию
своему давно перестали их уважать, а теперь отнимают у них хлеб, и дрожат
от страха в замках, и тратят большие деньги на немецких, шведских и
венгерских наемников, потому что свои люди не хотят их защищать.
Я, конечно, не говорю о швейцарцах. Господ на то и создали, чтоб они
нам давали хлеб насущный, если уж его не могут дать нам наши ледники.