"Николай Коротеев. По ту сторону костра" - читать интересную книгу автора

Ему не хотелось двигаться, хотя раненая нога ныла нестерпимо. И, желая
пересилить истому болезни, он продолжал говорить, говорить и не отрываясь
глядел на огонь сухими, воспаленными глазами.
- Ты плохой собеседник, амба. Ты ничего не помнишь. А то какую бы
интересную историю ты рассказал мне! Что ты почувствовал, когда
Дормидонтович схватил тебя за уши? Ты очень хотел жить, амба, и отчаянно
сопротивлялся. Я видел, как в пальцах Дормидонтовича стали скользить твои
уши. Я бы не понял происходящего, коли б не увидел через твою разинутую
пасть глаза Савельича. Он даже крикнуть боялся. Только мы оказались
проворнее: быстро связали твои лапы, накинули намордник, стянули твои
челюсти. Успели. Иначе плохо бы нам всем пришлось. В тебе же нет ни добра,
ни зла, только жажда жизни. И ты бы не оставил нас в живых. Но мы с
Савельичем успели завязать концы намордника у тебя на затылке и отскочили. А
ты продолжал бороться: пошел колесом по снегу. Ты пытался освободить
связанные лапы, пока у тебя хватало сил. Но веревки неживые, а у тебя
недостало мощи их порвать. Как у нас сейчас недостает силы утихомирить ветер
и снег. Как человек не может остановить вылетевшую из дула пулю. Ты лежал,
обессиленный борьбой, на снегу, и я видел, как на груди у тебя вздрагивают
от ударов сердца ребра и кожа. Ты был потный, мог простудиться, и тебя
положили на лапник. Ты лежал смирно. Только хвост метался.
А потом все побежали за твоим братом или сестрой. Мы остались одни. Я
ушел в тайгу за дровами для костра, а когда вернулся, тебя не было. Тебе,
амба, плохо связали задние лапы, и к тебе возвратились силы. Ты прыгал по
снегу, словно кенгуру. Когда я вернулся, ты был далеко. Я побежал за тобой.
Бежал три часа. Настиг. Но я был один, а у тебя оказались развязанными
задние лапы. Ты почувствовал погоню и забился под этот выворотень. Ты так
спешил убежать, что даже не пытался сбросить намордник и разорвать путы на
передних лапах. Это и спасло меня. Я сделал петлю и поймал твои задние лапы
и снова скрутил их. А ты разорвал мне ногу. И потом я совершил ошибку:
остался здесь с тобой до утра. Я очень устал, и у меня не было сил. Ночью
поднялся ветер. Мы оказались в западне. Завтра будет пять суток, и все
пуржит. Что мы будем делать, амба?

**
*

Дормидонтович проснулся первым. В избе было темно. За стенами глухо
шумел ветер. Сунув ноги в олочи, почесывая лохматую грудь, он пошел к двери,
приоткрыл ее.
Прозрачная струя снега ударила по ногам.
Дормидонтович, прищурившись, посмотрел на небо, захлопнул дверь и
высморкался с трубным звуком.
На лавке вздохнул Савельич:
- Пуржит?
- Еще дня два будет. Наши ребята уж свезли тигру на станцию и, верно,
хлопнули за наше здоровье. А могли бы и двух отправить.
Савельич, кряхтя, сел на лавке:
- Ангелов спирт с шампанским пьет. Забористо, говорит. - Потянувшись с
хрустом, Дормидонтович крякнул.
- Приспичило? - спросил Савельич и добавил: - Возьми в котомке.