"Дмитрий Коростелев. Последний Закат; Просто зажигать звезды; Испытатель" - читать интересную книгу автора

Ксюша - Лунная девочка с золотыми глазами - так окрестил ее я с
легкой подачи всевышнего.
- А мы вот на природу собрались! -
пробасил Костя, - отдохнуть так сказать от благ цивилизации.
- Мы тоже! - радостно воскликнула Ирина.
- Так может нам вместе...... -
неуверенно пробормотал Святослав.
- Может! - загадочно улыбнулась Ксения.


* * *


Ксения стояла на краю
бездонного обрыва, и смотрела в небо. Звезды, мириады небесных
огневиц, сонно косились на ее чистое, как нетронутый рукой человека
горный родник лицо, и, казалось те далекие светила меркли рядом с
такой нереальной, и такой земной красотой лунной девочки с золотыми
глазами. Рядом горел костер - ребята сидели в полумраке сонного
царственного забвения, бренчала гитара, тихий хриплый баритон
Святослава эхом разлетался по бескрайнему хмурому ночному лесу. Я
сидел возле костра, и отстраненно смотрел, как шелковые языки пламени
послушно вгрызаются в сухие ветки, и с диким остервенением терзают
волокна омертвевшей древесины.

В небе закат сменяет черная ночь
Тихо трещит костер, тени плывут в
темноте
Кто-то молчит, а кто-то поет, взор
обратив на луну
А по луне ползут облака исчезая в
бездонной реке....
- Страшные слова, -
отстраненно пробормотал я себе под нос, но, реплика моя не
ускользнула от ушей собравшихся.
- Почему страшные? - возмутился
Святослав, - слова, как слова.
- Да нет, - несмело улыбнулся я, пытаясь
разрядить обстановку, - очень хорошие слова, просто почему-то мне
вдруг стало боязно. И холодно.
- Да, действительно холодает, - невпопад
поддакнула Ирина, впрочем, говорить не по существу - ее привелегия.
Денис с Костей исчезли где-то среди
раскорячившихся ветвей старого дуба, сквозь мрачную пелену ночи
слышались их возбужденные голоса. Ох уж мне эти грибники, даже ночью
с фонарями ползают. Начитались Кастеньеды, теперь претворяют идеи в
жизнь.
- Дай ка мне, - я перехватил горячий,
как характер Святослава гриф старой Ленинградской гитары. Ветхая, но
родная и добрая шестиструнка, так напоминавшая мне ныне покойную