"Анна Коростелева. Цветы корицы, аромат сливы" - читать интересную книгу автора

Идёт пожилой господин с огромной кистью для каллиграфии, похоже на
швабру. Туда я шел - он пристраивался писать на плитках в парке, назад я
иду - уже готов написал полный абзац из Чжуан Цзы.
Сокол спикировал на клетку с канарейками в зоомагазине. Как штурмовик
A-10. Откуда взялся? С неба. И не хотел отцепляться. Отцепили. Хозяин Цзи
Шэн прибежал, отцеплял, сокол кусался и был очень злой.
Потом с горы Бай-Юнь я спускаюсь на висячей электричке в город, в район
Тянь Хэ. Район Тянь Хэ - лавочки, кантонская кухня, езжу подрабатывать
летом. Всё залито множеством разноцветных цветов и разновидных дерев. С
грустью вижу в просвете между крыш место, где можно пить вкусные коктейли и
смотреть поверх Института Океанологии Южнокитайского моря на воду залива.
Люблю, с ума схожу умираю от этого всего вдали.


Посещение Музея изобразительных искусств должно было оказаться чем-то
вроде лакмусовой бумажки для Сюэли. Обычно бешеная японка и Ся Цзинцзин
находились в отношениях дополнительного распределения, никогда не
пересекаясь. С Китами Саюри он был в одной группе на русском, с Цзинцзин
сталкивался только на специальности. В ГЗ они жили в трех разных секторах.
Но для похода в Пушкинский музей подгребли и слили вместе четвертую, и
пятую, и шестую группу, где была Цзинцзин, и, таким образом, его молчаливые,
но любопытные друзья рассчитывали увидеть, как выглядит Сюэли в компании их
обеих сразу. Цунами-сан запросто могло вдруг захотеться повиснуть на нем
"крабиком", и он со смехом принимал это. Еще он временами цинично поправлял
ей штанишки - они заминались иногда. Рядом с Ся Цзинцзин он был как потомок
какого-нибудь хорошего дома, гибнущий от желания близости, но притом
сопровождающий девушку высокого статуса на прогулке по саду с павлинами с
соблюдением всех церемоний. Он был с ними абсолютно разный. Непонятно было,
как можно это просочетать.
Для экскурсии в холле на первом этаже со стороны сектора Б собралась
уже небольшая толпа. Наконец появился и Сюэли в клетчатой ковбойке, обвел
всех взглядом, скептически оглядел Саюри - с небольшой температурой, с
высыпавшим на щеках лихорадочным румянцем.
- Послушай, Хиросима, любовь моя, - сказал он жестко, - ты никуда
сегодня не пойдешь. Останешься дома. Пойдем, я накрою тебя этим... вышитым
покрывалом, и будешь отдыхать.
Такое изящное решение проблемы достойно было самого Кун-мина.
В музее, когда разрешили задавать вопросы после экскурсии, Сюэли задал
только один вопрос, но, как оказалось, это было как раз то, о чем давно уже
хотелось спросить всем:
- Отчего все эти скульптуры в таком плохом состоянии?
Второй раз он раскрыл рот, чтобы вежливо объяснить экскурсоводу, почему
он и его соотечественники с трудом воспринимают европейскую живопись:
- Когда мы рассматриваем древнюю китайскую картину, мы привыкли вести
глазами справа налево - так, как раскатывается свиток. Европейскую картину
нужно смотреть по-другому - вероятно, слева направо, но привычка непобедима.
Видя все это справа налево, мы испытываем понятный дискомфорт. И если мне
будет позволено добавить, это слишком похоже на фотографию, очень яркие
краски и очень много ненужных мелких деталей. Моё мнение.