"Анна Коростелева. Александр Радищев" - читать интересную книгу автора

- Да откудова вы?
- Из Кронштата.
- А отчего мы вас прежде в лицо не видали?
- Оттого, что прежде мы через Александра Николаевича Радищева
сообщались. А за что в крепость-то его?
- Не знаю. Верно, мыслил государственно. Давайте сюда бумаги ваши, я
подсуну их Мейснеру.
- Не нато нишефо потсофыфать Мейснеру. Што са манер: как кте какая ф
телах сакфостка - так это Мейснеру. У меня сфоих сапот хфатает.
- Царевский знать любопытствует, где ведомость об освидетельствовании
ластовых и мореходных судов по сего июня 10-ое число?
- Где-где! С городской верфи, из конторы, к Александру Николаевичу
Радищеву прямиком доставили. А он как думал? Теперь ищи-свищи.
- Вы мне другое скажите: "пашпортов дано 24" - вот здесь записано; кому
эти пашпорта даны?!
Молчанье приключилось глубокое.
- Бес уж с ними со всеми! Но хоть последний-то пашпорт кому выдан?!
- Вот на сей вопрос тебе бы славно Радищев ответил. Голланскому этому
корабельщику... Из года в год к нам ездит... Элю Клансену... или Елю
Классену... Клаасу... Елю... Эх, один только Александр Николаевич у нас имя
сие произносить умел!..
И когда минуту спустя явился титулярный советник Иванов с вопросом, кто
мог бы знать, где штемпели медные для клеймения товаров, все согласно
предположили ответ и с тоской посмотрели туда, где по ту сторону реки
желтенькое что-то белелось.


* * *

- А теперь, Александр Николаевич, по порядочку повторим. На вопрос: "В
чем состоит имущество ваше?" - ответствуете: "Имущество мое состоит в платье
и нижнем белье, которого порознь показать не упомню". За насмешку над
следствием как бы вам худо не сделалось. Далее. "Когда в последний раз были
у исповеди и святого причастия?" И что же вы нам тут написали? "У исповеди и
причастия не был лет пять иль семь, не помню". А между тем мы-то знаем, и в
книгах церьковных запись о сем осталась, что у исповеди и вы, и дети ваши
все как один не так уж и давно, в апреле сего ж года, были. Отчего же мы
следствие так презираем? Что, нам уж и знать не следует, когда вы,
милостивый государь, таинств приобщались? А между тем вопрос сей не
праздный. Вам, Александр Николаевич, нынче не пренебрежение свое нашею
особою надлежит являть, а пуще всего нежелательно для вас сейчас почесться
безбожником. И так уж вашего маранья с лихвою станет на то, чтоб на плаху
вас привесть, а вы еще мною гнушаться будете. А я же вам как отец родный.
Радищев вздрогнул, и в глазах его промелькнул безотчетный ужас.
- Как отец родный. И нечего от меня шарахаться. Я бы вот на вашем месте
взял и теперь же исповедался. И священника бы не утруждал. А прямо мне.
По-семейному все бы это сладили, по-людски. И бумажки бы заполнили, и душу
облегчили. Каким авторам подражали-то вы в книге своей?
Радищев еще раз вызвал в памяти список запрещенных авторов, чтобы не
ошибиться. О, как помогало ему теперь несчастное, непригодное в остальном в