"Анна Коростелева. Александр Радищев" - читать интересную книгу автора

ухватывал высунувшуюся из-под одеяла чью-нибудь пятку. Пятка со
взвизгиваньем убиралась. - Так вот, поиск книги в библиотеке Маликульмулька
был чрезвычайно затруднен, потому что в кабинете сего великого ученого царил
страшный беспорядок. Иные серьезные труды по магии были заколдованы и при
взгляде постороннего обращались в бездарные и слащавые сочинения мадам
Жанлис. Мерлин рылся среди них и не заметил, что на пороге давно уж стоит
сам Маликульмульк, поглаживая свою длинную белую бороду, и проницательно на
него смотрит. Очутившись лицом к лицу с хозяином библиотеки, Мерлин
запаниковал. От испуга и неловкости он превратился в большого потрепанного
черного кота, потом опять в себя самого, потом снова в кота, потом снова в
себя самого, после чего окончательно сконфузился. "Не трудитесь, молодой
человек, - благожелательно заметил Маликульмульк. - Ваша сущность мне ясна в
любом вашем обличье".
Радищев заменил детям мать и оттого теперь вздрагивал во сне и
пробуждался, если ему слышалось шлепанье босиком по холодному полу. Шесть
лет как он овдовел, и ныне он приучился схватываться на первый же зов, мало
доверяя прислуге, урывался со службы во время всех ангин и скарлатин и
твердо помнил ночью и днем, от каких лакомств у Полиньки бывает сыпь.
Из двух своячениц, живших с ними вместе, одна - Елизавета Васильевна,
младшая сестра Анны Васильевны, покойной жены, - занималась детьми как
своими, не задавая лишних вопросов, не говоря лишних слов, а все-таки, едва
на службе удавалось поднять глаза от реестров, волнения почти истерические о
том, как там его домашние, окружали отовсюду наподобие средневековых химер.
Покончив со сказкой, - на самом интересном месте оборвав, - он
перецеловал всех детей еще раз и прошел через другие комнаты в залу, где на
полу уже лежала лунная дорожка, переброшенная, как мосток, через скрипящую
половицу.
- Спят? - шепотом спросила Елизавета Васильевна, не зажигавшая света, и
отнюдь не из одной только экономии.
- Все четьверо, благодаренье Богу. Как-то усыпил, - усмехнулся он над
своим сомнительным талантом сказочника и снял парадный сюртук, в котором
воротился из Коммерц-коллегии. Елизавета Васильевна отобрала у него сюртук и
стала было складывать рукав к рукаву, но в темноте поцарапалась об орден,
тихо ойкнула, и Радищев, выбранив тихонько орден, парадное облачение и
Коммерц-коллегию, поднес к губам оцарапанную ее руку, и их очертанья на
стене слились.
Сколь ослепительна была его любовь к Анне Васильевне и сходна с ярким
днем, столь же начинавшийся робкий роман с Елизаветой Васильевной
сходствовал с ночью - сумеречностью, неясностью будущего, старанием не
ступить на скрипящую половицу и полным почти молчанием.


* * *

Шла война со Швецией. Радищев, за все прямое начальство разом
представительствуя, меры к защите с моря принимал. Детям волчок запустив,
дабы хотя на миг вкруг него увиваться перестали, в неслужебное время
наставление для чиновников Санктпетербургской портовой таможни писал:

1-ое. Спрашивать каждого с моря приезжающего корабельщика, не видал ли