"Анна Коростелева. Эоган О'Салливан" - читать интересную книгу автора

Господь. Как-то Мак Кенна задал всем перевод из второй книги Энеиды, - то
место, где говорится про троянского коня. Эоган книги не открывал и наутро,
веселый, как птица, появился в развалинах форта и бодро спрыгнул со стены на
заросшую травой площадку, где под ясным небом Мак Кенна вел свой урок.
Другие мальчики подготовились и, когда Мак Кенна велел всем написать тут же,
под его присмотром, перевод про троянского коня, из-за которого пала Троя,
погрызли чуть-чуть перья, собираясь с мыслями, и принялись за дело. Эоган
почесал в затылке, но сдаваться и не думал, и, достав из-под рубашки
висевшую на шее чернильницу и обтерев перо о штанину, сел за работу. История
заключалась в том, что в Трое был конь. Конь был необыкновенно красивый,
породистый, и копыта у него были из чистого золота. Сказать правду, он был
даже немножко волшебный, этот конь, и такой знаменитый, что всю Элладу
лихорадило от желания заполучить его, и из-за него началась Троянская война.
Ахейцы стали лагерем под Троей, и в осажденном городе, как водится, скоро
стало нечего есть. А конь был хитрый и прожорливый, с гадким характером. В
осажденном городе ему скоро надоело, поскольку он очень любил поесть, и
однажды на рассвете он пробил копытом дыру в стене и сбежал через пролом.
Приам с Гектором бросились его ловить, с ними - половина защитников Трои, и
ворота случайно остались открытыми. Ахейцы спокойно вошли в эти открытые
ворота и заняли город. Так пала Троя. Мак Кенна так смеялся, что у него даже
не было сил как следует отругать Эогана.
Но Эоган любил Мак Кенну, и однажды, когда тот был тяжело болен,
поклялся себе, что все-таки выучит урок и порадует учителя. Он забрался на
скалы Финнтра, чтобы ничто его не отвлекало, уселся там и зубрил, и зубрил.
К вечеру он появился в лачужке, где Финниан Мак Кенна валялся в горячке,
присел к нему на постель, пригладил рукой вихры и с выражением прочел на
память весь заданный урок - и из Вергилия, и из Псалтыри. Мак Кенна
застонал.
- Кажется, на сей раз мне не выкарабкаться, - слабо сказал он. - Такого
явственного и дурного бреда у меня никогда еще не было.
Больше Эоган не пытался учить уроков, а оставлял все на волю Божию.

* * *

Когда Эогану было не более двенадцати, его друзья как-то решили злостно
подшутить над ним. Они разок-другой намекнули Эогану, что дочь миссис Лавли,
мол, испытывает к нему большой интерес. Но чтобы Эоган вконец воспламенился
и уже без промаха попал впросак, они состряпали письмецо якобы от нее к
Эогану, заранее предвкушая картину, как Эоган при встрече с ней снимет свою
потрепанную шляпу и сообщит ей, как он польщен. Все заранее бились об
заклад, рискнет ли Эоган преподнести ей цветок или же ему слабо. Письмецо,
розовое и надушенное, было вручено Эогану на другой вечер в компании
мальчишкой садовника Лавли, который был в сговоре и сделал вид, что прибежал
от самой усадьбы и очень запыхался.
Эоган встряхнул записку, пробежал глазами и безошибочно сказал:
- Тебе бы надо начистить рыло, Микки, и если я этого не делаю, то
только потому, что у меня болит плечо.
Микки О'Брайен, придумавший эту затею, осознал всю глубину своего
провала и смиренно спросил:
- Как ты догадался?