"Патриция Корнуэлл. Последняя инстанция ("Кей Скарпетта" #12)" - читать интересную книгу автора

участие. Прокурору необязательно появляться в моем доме, а если
действительно приспичило лично на все поглазеть, так достаточно времени
было, пока меня в больнице держали.
Райтер потуже кутается в пальто, свет уличных фонарей отражается в
стеклах его очков. С кивком он обращается ко мне:
- Будьте осторожнее. Рад, что обошлось, - решил, видно, признать, что у
меня действительно так называемые неприятности. - Нам всем нелегко. - Тут
его явно посетила какая-то мысль, но высказывать он ее не стал. Что бы там у
него на языке ни крутилось, это было не для посторонних ушей. - Мы еще
поговорим, - обещает он Марино.
Поднимаются стекла. Мы отъезжаем.
- Дай сигарету, - говорю Марино. - Я так понимаю, что он у меня еще не
был...
- А вот как раз таки и был. Часов в десять утра заявился. - Спутник
протягивает мне пачку "Лаки страйк" без фильтра и предлагает зажигалку,
которая тут же выплевывает столбик огня.
Затылок печет, голова невыносимо тяжелая. Голодной бестией внутри
заворочалась злоба. Марино так и сидит с горящей зажигалкой в вытянутой
руке, а я решила принципиально воспользоваться прикуривателем.
- Спасибо, что вовремя оповестил. А можно полюбопытствовать, кто еще в
мой дом наведывался? И сколько раз? Как долго они там сидели и что брали в
руки?
- Слушай, на мне отыгрываться не надо, - предупреждает он.
Знакомая интонация. Марино на пределе, вот-вот сорвется. Мы с ним
сейчас как два спутника-зонда, готовых столкнуться, хотя именно этого и не
нужно. Еще только войны с Марино недоставало. Легонько касаюсь сигаретой
ярко-оранжевых завитков и полной грудью втягиваю в себя дым. Крепкий чистый
табак кружит голову. Несколько минут едем в напряженной тишине; ситуация так
накалилась - искорки хватит, чтобы взорваться. Наконец решаю заговорить.
Голос глухой, воспаленный мозг будто покрыт коростой, как заледенелые улицы,
а по ребрам растекается волна тяжелой, гнетущей боли.
- Я понимаю, ты просто делаешь что должен. Ценю, - приходится из себя
выдавливать слово за словом. - Хотя по мне, может, и не видно.
- Не объясняй ничего. - Он посасывает сигарету, оба окна приоткрыты, и
мы дымим как паровозы. - Я прекрасно понимаю, каково тебе сейчас.
- Очень сомневаюсь. - Обида желчью поднимается по горлу. - Я и сама-то
еще не разобралась.
- Знаешь, я соображаю куда лучше, чем тебе кажется, - говорит Марино. -
Когда-нибудь сама убедишься. Готовься, жареным еще только запахло, не
рассчитывай, что в скором времени все прояснится. Как минимум пару недель
тебе маяться. Всегда так. Уж я-то насмотрелся, что бывает с людьми, которых
приносят в жертву.
Не хочу больше слышать ни единого слова на эту тему.
- Просто замечательно, что ты туда едешь, - говорит он. - В самый раз,
тебе прийти в себя не помешает.
- Я еду к Анне не здоровье поправлять, - вскидываюсь я. - Я у нее
поживу, потому что она мой друг.
- Слушай, ты сейчас жертва обстоятельств, и тебе придется с этим как-то
разбираться. Без посторонней помощи тут не обойтись. Будь ты хоть сто раз
доктором, адвокатом, вождем индейского племени - кем угодно. - Марино