"Патриция Корнуэлл. В объятиях смерти " - читать интересную книгу автора

обычно она не часто принимала подобные приглашения.
По голосу казалось, что миссис Мактигю - довольно пожилая женщина, и
меня уже охватило ощущение, что я совершила ошибку, позвонив ей. Но затем
она удивила меня.
- Вы знаете, Берил сделала это лишь потому, что мой покойный муж, Джо,
был другом Кери Харпера, писателя. Я уверена, вы слышали о нем. На самом
деле Джо все это устроил. Он знал, как много это для меня значит. Я всегда
любила книги Берил.
- Где вы живете, миссис Мактигю?
- В "Садах".
"Уютные сады" были интернатом для престарелых и располагались недалеко
от центра города. Это была еще одна унылая веха в моей профессиональной
жизни. За последние годы у меня было несколько дел в "Садах", фактически, в
каждом втором интернате для престарелых или частной лечебнице города.
- Нельзя ли мне зайти к вам на несколько минут по дороге домой, -
сказала я. - Это возможно?
- Ну, как вам сказать... Пожалуй, да. Полагаю, что это было бы
замечательно. Вы доктор кто?
Я медленно повторила свою фамилию.
- Я в комнате три-семь-восемь. Когда войдете в вестибюль, поднимитесь
на лифте на третий этаж.
Я уже многое узнала о миссис Мактигю из того, где она жила. В "Уютных
садах" находили свое - часто последнее - пристанище пожилые люди, у которых
не было необходимости полагаться на социальное обеспечение. Взносы за
квартиры там были весьма значительны, а за ежемесячное содержание они
выкладывали больше, чем многие другие люди могут получить по закладной. Но
"Сады" так же, как подобные им заведения, были позолоченной клеткой. Какими
бы славными они ни были, никто на самом деле не хотел бы там жить.
На краю западной части центра города возвышался современный кирпичный
дом, наводивший на мысль об угнетающей смеси гостиницы и больницы.
Запарковав машину на стоянке для посетителей, я направилась в сторону
освещенного портика, который обещал оказаться главным входом. Вестибюль
сиял вильямсбургскими репродукциями картин, на большинстве которых были
изображены композиции из шелковых цветов в тяжелых хрустальных вазах.
Поверх обширного красного покрытия были постланы восточные ковры машинной
выработки, а над головой обнаруживалась медная люстра. На диване восседал
старик с тростью в руке. Из-под полей твидовой шляпы безучастно смотрели
блеклые глаза. Дряхлая старуха на костылях пересекала ковер.
Молодой человек, со скучающим видом сидевший позади цветочного горшка,
стоявшего на столе, не обратил на меня ни малейшего внимания, когда я
направилась к лифту.
Двери лифта наконец открылись и не закрывались целую вечность, как это
обычно бывает в местах, где люди передвигаются крайне медленно. Поднимаясь
в одиночестве на третий этаж, я рассеянно рассматривала информационные
сообщения, прибитые к внутренним панелям, напоминания об экскурсиях в
местный музей и на плантации, сообщения о клубах бриджа, кружках искусств и
ремесел, указание последнего срока подачи сообщений для включения в
повестку дня собрания Центра еврейской общины. Большинство объявлений были
просрочены. Интернаты для престарелых со своими кладбищенскими названиями,
такими, как "Солнечная земля", "Сосновый приют" или "Уютные сады", всегда