"Владимир Корнилов. Годины " - читать интересную книгу автора

вздыбилась, люди волнами отплеснулись от понтона на обе стороны, насколько
это было возможно в той тесноте, в которой они были. Самолеты, оглушая,
пронеслись, казалось, над самыми головами, взмыли в небо, широким кругом
пошли на новый заход. Степанов, хмурясь от проявленной слабости, поднялся
от бревна, к которому его придавил моторный рев и хлещущие удары пуль,
движением руки отряхнул песок с груди, с колен, с неожиданным облегчением
увидел почти свободную от людей горловину понтона. Не сразу понял, почему
не двигаются к понтону танки, не сразу услышал, кому и что кричит
высунувшийся из башни танкист. Потом понял: перед танком лежали убитые
солдаты, и старший лейтенант-танкист кричал автоматчикам, чтобы они
оттащили убитых. С тяжелым, похожим на упрек себе чувством Степанов
подумал, что старший лейтенант-танкист не исполнил бы его вынужденного
жестокого приказа, если бы такой приказ ему, дивизионному комиссару
Степанову, пришлось отдать.

Автоматчики, озирая небо, с суетностью движений и какой-то
виноватостью на лицах, оттаскивали к свободной кромке берега убитых.
Степанов видел, как повсюду, в приостановленном движении войск, попарно, по
трое, солдаты выносили убитых и раненых к крутояру, и удивительно было
смотреть, как податливая, только что, казалось, наглухо отвращенная от
всяких разумных поступков людская масса упредительно раздвигалась перед
солдатами, несущими скорбную ношу. Он успел это заметить и в озабоченности
своим делом почувствовал, что сможет совершить то, что надлежало.
Пока "мессеры", сопровождаемые настороженными, недобрыми взглядами
тысяч глаз, делали по небу широкий круг, танки подвинулись к воде, лбами
уткнулись в зады друг друга, наискось перекрыв горловину понтона, - проход
остался лишь с той стороны, где был Степанов. В этот проход устремились
стоявшие за танками четыре упряжки с полковыми пушками, грохоча колесами по
бревенчатому настилу, въехали на понтоны. И тотчас, как будто все ждали
увидеть это движение, масса войск, отринутая было огнем самолетов, с еще
большей стремительностью хлынула на переправу. Солдаты, отсеченные стеной
содвинутых танков, с шумом входили в воду, и уже с воды, сбоку, взбирались
на колеблющийся и оседающий под тяжестью людей, орудий, лошадей наплавной
мост; эти солдаты сдерживали, но уже не останавливали движения въехавших на
понтоны артиллерийских упряжек. Степанова теперь беспокоил хотя и
ослабленный, но по-прежнему неуправляемый поток людей, который прохлынул в
оставленный проход. Тяжелые 152-миллиметровые орудия на тракторной тяге,
которые было двинулись к понтону, опять встали, захлестнутые плотным
движением солдат. Нужна была еще какая-то сила, какое-то решительное
действие, чтобы отсечь, хотя бы на самое малое время, напористый поток
пехоты, пропустить, кроме двух тяжелых гаубиц, еще четыре видимые ему
батареи полковых орудий, обоз с ранеными, несколько танков, безнадежно
застывших на крутояре. Обдумывая свое возможное решительное действие,
Степанов в то же время следил за самолетами, почему-то не уходившими от
реки. "Мессеры", сторожа, но уже не останавливая общего движения людей,
делали третий широкий круг над переправой. Похоже было, что они
израсходовали боеприпасы и теперь звали другие самолеты на легкую добычу, и
люди догадывались об этом, еще нетерпеливее теснились и торопились пройти
опасный путь.
Один из самолетов вдруг отделился, кренясь и снижаясь, вышел на