"Владимир Кормер. Человек плюс машина " - читать интересную книгу автора

бумаги для печатающих устройств... Подняли головы недоброжелатели.
Посыпались письма - в горком, обком, в Президиум, в ЦК; директор наш
говорил, что ему в Москве показывали целые стеллажи, заставленные папками с
такого рода "телегами", в том числе и анонимными. И в чем же только нас не
обвиняли - ив развращении малолетних (на уборку территории однажды были
мобилизованы учащиеся физматшколы, над которой мы шефствовали), и в
пособничестве иностранным разведкам (зарубежных гостей у нас бывало много,
но за шпиона уборщицы приняли корреспондента журнала "Огонек"), и в
нарушении финансовой дисциплины (вот это было, ничего не попишешь), и во
многих других грехах еще... Главный конструктор, нервный ленинградец, боялся
показываться у нас в городе, приезжал всегда ночью, в гостиницу не шел, а
отправлялся прежде в ВЦ, где и ночевал на диване. Любопытно, что туда же,
как рассказывали ребята, незамедлительно являлся Михаила Петрович, неведомо
как узнававший про приезд конструктора. "Что же ты делаешь с нами?! - кричал
с порога Михаила Петрович. - Под суд тебя отдать надо!.. Жаль, опоздал ты
родиться! В прежние времена тебе в наши края командировку не на три дня
определили бы!.. Ну ладно, ладно, не расстраивайся. Бывает. Теперь не
прежние времена. Давай выпьем, поговорим по душам. Прими стакан спирту -
напряжение снять. Что?! Сердце?! Нельзя, врачи запретили?! Ерунда! Ты их не
слушай! Сегодня выпей как следует, а завтра во всем разберешься, и
заработает твоя машина. Здесь без поллитра все равно ничего не поймешь! Ну,
садись, рассказывай, что думаешь делать? Как будем жить дальше?"

2

Кажется, после одного из таких задушевных разговоров главного
конструктора и увезли прямо с ВЦ в нашу городскую больницу. И, кажется,
примерно тогда же в вычислительный центр стал захаживать наш Иван Иванович
Кольев. Я помню это и потому, что и мы с ним подружились, пожалуй, именно в
это самое время. Я еще позвал его впервые к нам в гости покормить домашним
обедом, пригреть немножко, чтобы побыл он в человеческой обстановке (жил-то
ведь он один, и близких людей у него, кроме Эль-К, никого в городе не было);
а он за столом вдруг и пустился распространяться насчет Системы, возможных
изменений, которые могут быть внесены в отдельные узлы, насчет новых
обстоятельств по пуску, до болезни главного конструктора. Я удивлялся:
откуда такая осведомленность? Спрашиваю его: "Что это, и вы, Иван Иванович,
поддались общему психозу?" А он внезапно покраснел, засмущался и беседу на
что-то другое перевел. Я, повторяю, этому удивился, но не так чтобы очень: у
нас все тогда были так или иначе в курсе дела, что там творится с Системой,
а у многих даже привычкой стало обязательно в вычислительный центр забегать
днем; кое-кто там часами околачивался. Некоторые любители, способные к
технике и электронике, порою и реально что-то там такое даже руками делали,
другие, понятно, больше советами помогали, а кое-кто и просто
посиживал-покуривал, болтал о том о сем - вроде клуба своеобразного
получалось. С машины их не прогоняли, наладчиков самих тоска брала сутками в
схемах ковыряться, да и начальство наше не протестовало, слабо надеясь: а
вдруг свежий человек поможет, подскажет что-нибудь полезное, выручит -
специалисты ж все-таки, физики!.. Вот я и решил тогда, что Иван Иванович к
таким добровольцам и доброхотам - сам не знаю, как их назвать, - примкнул,
и, между нами говоря, даже порадовался за него: не так уж, думаю, одиноко