"Юрий Михайлович Корольков. Операция Форт " - читать интересную книгу автора

говорят за себя.
Они умерли как молодые герои. Накануне казни охранявшая их стража
принесла им вина. Они выпили за победу революции. Караул, который должен был
вести их на расстрел, отказался расстреливать, но и тюрьма отказалась
принять их. Казнь в ту ночь не состоялась. Ночь они провели в полицейском
участке, поддерживая и ободряя друг друга, твердо уверенные, что смерть их
не останется не отомщенной.
Дорогие товарищи! Вы умерли с честью. Мы, оставшиеся в живых, знаем об
этом. Дело, за которое вы погибли, не умрет. На смену вам идут многие,
многие десятки и сотни неустрашимых революционных борцов.
Белые совершили свое злое дело. Мы встаем для отмщения. Мы покроем ваши
могилы красным знаменем победившей социалистической революции!"
Кто-то негромко постучал в дверь со двора: тук-тук... тук... Два
коротких удара, потом еще один.
Алексей ответил так же тихо: один короткий, два дробных удара.
Прислушались: снова короткие удары.
Чиков пошел отворять дверь. Пришли Любарский и Хорошенко - подпольщики
из комсомольской группы. Первым шагнул через порожек Алеша Хорошенко,
плотный, белобрысый, широколицый парень с удивительно черными, широкими
бровями. Алеша выглядел старше своих товарищей, но и ему не хватало много
месяцев до семнадцати лет. Второй - Гриша Любарский - был худощав, из-под
кепки выбивались смоляные кудри, а мягкие, девичьи очертания губ и
задумчивые карие глаза придавали его лицу выражение застенчивой скромности.
- Давай, заходи, - встретил их Яков. - Чтобы тихо! - он продолжал
читать газету, которую все уже давно знали и все же слушали в глубоком и
благоговейном молчании.
Яков прочитал письмо осужденных. Оно было коротким и почему-то особенно
волновало ребят. Впрочем, у каждого в этой газете были свои любимые строки.
"Девять юных коммунистов, - читал Гордиенко, - осужденных на смертную
казнь 4 января 1920 года военно-полевым судом при штабе белогвардейской
обороны Одессы, шлют свой предсмертный прощальный привет товарищам.
Желаем вам успешно продолжать наше общее дело.
Умираем, но торжествуем и приветствуем победоносное наступление Красной
Армии. Надеемся и верим в конечное торжество идеалов коммунизма.
Да здравствует Красная Армия!"
Дальше шли фамилии осужденных - Дора Любарская, Ида Краснощекина, Яша
Ройфман, Лев Спивак, Борис Туровский, Зигмунд Дуниковский, Василий Петренко,
Миша, Пельцман, Поля Барг. После фамилий комсомольцев-подпольщиков
печатались их посмертные письма.
- Прочитай письмо Зигмунда, - попросил Хорошенко.
- И еще Доры Любарской, - поддержал Чиков. - Она не твоя
родственница? - спросил он Гришу Любарского.
- Не знаю, вроде нет, - смутившись, ответил Гриша.
- Ладно, - сказал Яков, - давайте два этих письма прочтем напоследок -
и все. Газету, и правда, надо подальше спрятать.
"Письмо первое Зигмунда Дуниковского.
Дорогие товарищи! Я был арестован во вторник, то есть неделю тому
назад. При мне ничего не нашли. При аресте били, не веря, что я поляк.
До полудня я был спокоен, думал, что меня скоро отпустят. Потом меня
позвали на допрос. Там меня били около часа, били резиной, ногами, крутили