"Алексей Корепанов. Перед выбором" - читать интересную книгу автора

- Прошу в дом, Ральф.
Листья щекочут нос и подбородок, все опять застыло как на картине.
"Вот алмазная гора высотой в тысячу локтей, - всплыло в памяти. - Раз
в столетие прилетает птичка и точит свой клюв о гору. Когда она сточит всю
гору, пройдет первое мгновение вечности..."
Они идут, мгновенья вечности... Тропинка не кончится никогда. Первое,
второе, третье мгновение... Под ногами, вокруг, над головой - вечность. Мы
в вечности. Мы идем по тропинке, а она не кончится никогда.
По ней можно идти - вечность. Птичка прилетает и улетает... Куда?
Зачем? Ну и ерунда тебе лезет в голову, приятель! Никто никуда не
летает, просто шуршат и щекочут лицо сухие листья. Шуршат целую вечность и
будут шуршать всегда. И вообще, чудесно быть листком, золотистым листком,
что упал в траву когда-то давным-давно. До нашей эры... Или раньше...
Тропинка не кончится никогда. Не может кончиться. Как смешно перебирать
ногами и стоять на месте. Ведь мы никуда не идем и не можем идти, мы же в
вечности. Какой смысл шагать в вечности?..
- Что же вы остановились? Входите.
Скрипит деревянная дверь, а за ней - теплый полумрак. Да что же с
тобой случилось? Перестань улыбаться, убери от лица оcенний букет и входи.
"Входите", - сказал он ногам и они переступили порог.
Темный, пропахший сухими травами коридор, еще одна дверь.
- Здесь я живу, Ральф.
Светлеют маленькие окошки. Кровать в углу словно застывшая морская
пена. Деревянный покосившийся стол на трех ножках, рядом с ним - легкое
кресло из тех, что стоят в залах ожидания космопортов; сядешь - и оно
податливо прогнется, повторит очертания тела и застынет, будет поддерживать
так неэаметно, что покажется - сидишь в воздухе. В углу мягко блестит
черная поверхность старинного музыкального инструмента. "Пианино, -
вспомнил Ральф. - Это пианино". Возле двери - белые прямоугольники панелей
кухни-автомата, рядом тускло светится дверца стенного шкафа. Между пианино
и откидным столиком, на котором разбросаны разноцветные кубики микрокопий,
объемная копия - три юные девушки, три грации, ласково обнялись и болтают о
каких-то своих пустяках.
Ральф представил длинный зал, белые фигуры работы Стаджи,
Торвальдсена. Вот сейчас девушки наговорятся, сорвутся с места и побегут
вдогонку друг за дружкой, скроются в чаще леса; их смех серебряными
колокольчиками пролетит сквозь светлые поляны, разнесется по полям,
зазвенит над речкой. Три юные шалуньи до вечера будут резвиться на лугах и
в лесах, а потом, утомившись, легко уснут где-нибудь в густых луговых
травах безмятежным сном, присущим свежей, полной сил юности.
"Что с тобой? - еще раз спросил он себя. - И почему тебе хочется
сравнить белый шарик обогревателя с осиным гнездом, прилепившимся под
потолком? И представить, как по ночам, когда все уснет, оттуда вылетают
маленькие золотые осы, горячие, словно капельки солнца, и начинают с тихим
гулом сновать по комнате, согревая ее? А из глубины черной поверхности
пианино в комнату смотрит космос, и в нем - далекое лицо с зелеными
глазами. Лицо улыбается...
Мое первое детское увлечение... Девочка из книги. Я плакал, читая
о ее смерти, потому что я ее любил, я бродил по станции, как
потерянный, и мама тревожно спрашивала, что со мной. А я молчал и твердил