"Данил Корецкий. Рок-н-ролл под Кремлем" - читать интересную книгу автора

мог не взорваться, если метаном провонял весь поселок, стены в бараках,
подушки, детские игрушки. Мать как надела тогда черный платок - так и все.
Будто оживший мертвец ходила по инстанциям, добиваясь для Светы направления
на учебу: у них есть такая разнарядка "дети погибших на трудовом посту"- И
добилась. Но не пошла провожать Свету до автобуса, будто на этом силы враз
кончились,- так и стояла в перекошенном дверном проеме барака: черный
платок, провалившиеся глаза, кукольное старушечье личико, руки раскинула,
вцепилась в косяки. Будто не впустит она свою доченьку обратно в барак. Ни
за что. Такое у нее получилось благословение.
Бедная мама! Ее надо срочно забрать оттуда. Вот в такую комнату, с
гардинами, она и не видела никогда подобной красоты...
...Через час они с Аленом сидели на узком диване, покрытом ярким
клетчатым пледом, который резко отличался от серых невыразительных вещей
отечественного ширпотреба, как, впрочем, и все в этой квартире. Такие пледы
в магазинах не продавались, и такие проигрыватели с хромированными
регулировочными тумблерами, и такие пластинки... И билеты на те концерты и
просмотры, на которые они ходили,- все это было из другой жизни, недоступной
многим даже здесь, в Москве, не говоря уже о засыпанном угольной пылью и
провонявшем метаном Горняцке... А рестораны... А поездка на море...
Получалось, что не имеющий козырных родителей провинциал показал ей больше,
чем генеральский сынок...
Они сидели, упершись худыми спинами друг в друга, наэлектризованные
ритмичной музыкой и глубоким баритоном Элвиса Пресли. Сидели и молчали,
общаясь через спинной мозг, боялись спугнуть синкопу или сбить с ритма
басиста. Ален прикрыл глаза: он сейчас сам был Элвис... Элвис Ааронович
Преслин, уроженец Мемфиса, Социалистическая Республика Теннесси... Аронович?
Пусть даже Аронович, плевать.

Благослови, Господи, мою душу,
Что случилось со мной?!
Я трясусь, как осенний лист, Мои дружки уверены: я
рехнулся, я безнадежен,
А я - влюблен...
Я потрясен!
М-м... О да, да, да!!

На табуретке в цветочек, которую Ален принес из кухни, стоял писк
моды - новенький проигрыватель "Мелодия", совсем недавно купленный дядей
Колей "для общего пользования", как он выразился. Но пользовался, в
основном, Ален.
Дядя Коля - редко, по большим праздникам, выпив две-три запотелые
стопочки водки и закусив острыми солеными белыми грибами да тающими во рту
пирогами с капустой и грибами, в обнимку с супругой Ниной Степановной слушал
старые пластинки Вадима Козина, Изабеллы Юрьевой и - самые обожаемые,
записанные на рентгеновских снимках чьих-то ребер и почек песни Петра
Лещенко про самовар и Машу, про чубчик кучерявый. Он делал самый маленький
звук и молча показывал Сереже на стены и потолок, и прикладывал палец к
губам... Учил осторожности.

Мои руки трясутся,