"Януш Корчак. Когда я снова стану маленьим" - читать интересную книгу автора

деле ночью выпадет снег? А я так тоскую па снегу, словно он мне брат
родной.
Глянул я в окно - солнца не видно, такая метель. Не помню, побились ли
они в конце концов об заклад насчет снега. И я подумал, что в Америке
взрослые тоже любят по всякому случаю биться об заклад.
Может быть, дети и в самом деле не так уж сильно отличаются от
взрослых?
А за окном туча еще больше стала, черная. И мне пришло в голову:
"Ребенок словно весна. То солнце выглянет - и тогда ясно и очень весело и
красиво. То вдруг гроза - блеснет молния и ударит гром. А взрослые словно
всегда в тумане. Тоскливый туман их окружает. Ни больших радостей, ни
больших печалей. Все как-то серо и серьезно. Ведь я помню. Наша радость и
тоска налетают как ураган, а их - еле плетутся".
Это сравнение мне понравилось. Да, если бы даже я и мог снова
измениться, я предпочел бы еще побыть ребенком.
И так мне стало хорошо и спокойно, как бывает, когда выйдешь вечером в
поле, а ветерок ласково треплет тебя по лицу - словно кто рукой
прикоснулся. А на небе звезды. И все спит. И запах поля и леса.
Быстро пролетел для меня этот час. Если я опять буду учителем, то
никогда не стану вызывать ученика, с которым случилась беда. Пусть
подумает, успокоится, отдохнет.
Я даже вздрогнул, когда раздался звонок.
И тут сразу начали приставать:
- Ты почему плакал? Что тебе директор сказал?
Взрослые не велят драться. Они думают, что мы деремся ради удо-
вольствия. Конечно, есть и озорники - мальчишки посильнее, которые
за-дирают слабых. Мы их избегаем, обходим. Но они от этого только еще
больше наглеют. И когда чаша терпения переполнится, приходится, на-конец,
дать им урок. К счастью, таких немного. Они - наше проклятье. И смешно, что
из-за них взрослые обвиняют нас всех. Взрослые не знают, что такое задира,
а ведь задира и самого тихого может привести в ярость.
Ну, случилась беда. Каждый сам может догадаться, что мне сказал
директор, раз я его чуть не опрокинул. Зачем спрашивать: "Что? Как?"
И хоть бы один. А то от одного отвязался, другой подходит - и опять
все сначала. Видит ведь, что не хочу говорить. Я и не знаком-то с ним,
почти не разговариваю,- и этот туда же:
- Это ты налетел на директора? Он, наверное, велел тебе с матерью
прийти?
Нет, не дадут человеку побыть грустным. Будут лезть, пока из грустного
не сделаешься злым.
Первому я отвечаю спокойно. Второму говорю:
- Отстань. Третьему:
- Отвяжись!
Четвертого я отталкиваю.
Теперь подходит Висьневский, Утром он говорил, что я сумасшедший, а
теперь хочет, чтобы я ему все рассказал.
- Ну что? Почему ты ревел? Здорово он тебя отругал? Надо было сказать,
что тебя толкнули.
- Сам ври, коли хочешь,- говорю я. И сразу же пожалел об этом.
- Подумаешь, какой правдивый! Глядите, ребята, какой святой нашелся!..