"Андрей Корбут. Гражданская война" - читать интересную книгу автора

"Гранд-Опера" в Париже... Ах, какое это было время...
Невоздержанность на язык у мадам Велье, наверное, была ее основным
недостатком: за те пятнадцать минут, что я ждал Филидора, она выдала мне
потрясающее количество информации на самые разнообразные темы, словно я с ее
помощью готовился выступать с публичными лекциями в университете по
социологии, истории, праву, античной эстетике, и я с облегчением вздохнул,
когда появился ее муж.
- Спасибо, что навестил, - сердечно приветствовал он меня.
- Тоже друг, два дня как в воду канул, - смеялся я.
Филидор пожал плечами и попросил Сару, так звали жену, принести сигары.
- И куришь, и бегаешь... - я смеялся, быть может, только потому, что
почувствовал, как рад его видеть. И все же на раскрасневшемся после бега
лице Филидора зависла некая странная улыбка.
Мадам Велье любезно предложила мне позавтракать вместе с ними. Я не
стал отказываться, но тут Филидор озадачил меня своим полным недоумения
возгласом, обращенным к жене:
- Его нет?!
На что Сара растерянно захлопала глазами.
Пока накрывали на стол, я рассматривал весьма любопытные картины,
развешанные по стенам, и в первую очередь спросил о них, когда Филидор,
приняв душ, вернулся в гостиную.
- Да, это оригиналы, - так коротко удовлетворил он мой интерес и
перевел разговор в иное русло.
- Чем занимался эти дни? Видел Патрицию, Скотта?.. Извини... Сара,
подай пожалуйста "бордо", из моих запасов... Морис, это Шато-д-Икем, тебе
понравится.
Я любил это вино, ароматное, тонкое...
В эту минуту дверь в зал из комнаты под лестницей на второй этаж,
отворилась... До того момента мне казалось, что даже абсурду фантазий
прогневавшейся природы есть свой предел... Он вошел, восьмирукий или
восьминогий, с искривленным туловищем, без плечей, некий симбиоз кентавра и
паука, размером со здоровенного теленка, и неожиданно с необыкновенно
миловидным, будто высеченным из мрамора искусным мастером, несколько
женственным лицом. Взор серых волчьих глаз был остер и дерзок, а его красиво
поставленная на могучей шее голова несла печать Гордости. Но, Бог мой, разве
можно было назвать его человеком.
Изменившиеся лица супругов Велье подсказали мне причину столь
непонятного до этой секунды поведения Филидора.
- Здравствуйте, - сказал мне он и переместился в кресло; шесть его
конечностей остались внизу, а передними двумя, так же только что ступавшими
по полу, сняв толстые кожаные перчатки, он взял столовые приборы и
преспокойно принялся завтракать.
Гнетущую тишину, воцарившуюся в гостиной, нарушил все он же:
- Я, кажется, не представился... Карл Велье, кто вы, я знаю... Я не
ошеломил вас своей внешностью? Кстати, играете ли вы в шахматы?
- Да, и неплохо, - ответил я на вторую часть вопроса.
- Тогда после завтрака и сыграем, если, конечно, вы не против, отец,
право, не годится мне в соперники.
Он говорил непринужденно, с легкой насмешкой, видимо, пребывая в
хорошем настроении. На его родителей же больно было глядеть: Филидор,