"Андрей Корбут. Гражданская война" - читать интересную книгу автора

выдержаны в черных и белых тонах, а среди зала стояли шесть огромных мягких
кресел. Хозяйка, усадив меня в кресло, извинившись, вышла в кухню и вскоре
вернулась с двумя чашечками кофе.
- Мне часто приходится коротать время в одиночестве, и мое любимое
занятие вязать, сидя у окна. Потому-то я вас и приметила, - и она подошла к
окну, где на подоконнике лежало вязание.
- Так что же с Парижем? - напомнил я свой вопрос.
- С Парижем? - горько усмехнулась Лаура, - скорее, со всем миром.
Хотела бы я спрятаться от всего этого на тридцать лет... Кстати, сколько вам
лет?
Она не обернулась, продолжая задумчиво смотреть в окно, и я не смог
понять, то ли это простое любопытство, то ли что-то еще.
Признаюсь, я не отважился сказать, что мне шестьдесят два, слишком
невероятным выглядело бы это утверждение.
- Сорок пять, - солгал я.
- И раньше вы были в Париже?
- Я жил здесь, но после...
Я замолчал. Я оборвал речь на полуслове.
- Оставьте... Не надо, зачем. Вы не желаете говорить на тему прошлого,
значит, не надо.
- Когда я родила, мне было шестнадцать, - немного погодя начала она
свой рассказ, - ...прошло столько времени, а кажется, это было вчера.
Правда, странная вещь наша память? Знаете, как видится мне прошлое - словно
ночное море, море в безлунную ночь, его и ощущаешь, и не видишь..., а
события, хорошие или плохие, словно маяки, не будь их - потеряться в этом
море и сойти с ума... Одну из моих подруг звали Сара, ей повезло больше
всех, она умерла при родах. Патриция...
Я непроизвольно подался вперед, поставил чашечку на столик, она
загремела, Лаура вопросительно посмотрела на меня через плечо:
- Патриция... так зовут мою дочь, - пояснил я, теряясь. Наверное, это
плохо сочеталось с легендой об отшельнике.
- Вы женаты? - спросила Лаура.
- Моя жена умерла.
Женщина снова устремила взор за окно, продолжила:
- Патриция родила двухголового, их много теперь рождается,
двухголовых, а у этого к тому же был огромный живот и короткие кривые ноги
- словно жаба... Аманда четырежды делала аборт на последнем сроке. Симона
пять лет назад разрешилась двойней; сейчас она прожигает жизнь, бросив мужа,
меняя любовников каждый день, о детях все забыли, и кто-то уже спрашивает,
были ли они вообще? Но я одна знаю, как ей больно, я видела ее детей... Я
могу вспоминать и вспоминать своих подруг, даже не подруг, а тех, кого
просто хорошо знала... Вы ведь хотите понять, что случилось с Парижем...
Кто-то из них сошел с ума, кто-то ушел в монастырь, кто-то отрекся от детей,
кто-то проклял их, кто-то забыл о них или заставил себя забыть, а кто-то
несет свой крест...
Мой Роберто родился слепым, без ушей, с какими-то отростками вместо
рук..., а в остальном здоровый, славный мальчик...
Последние слова она произнесла очень жестко, почти зло.
- Потому, что так было угодно Богу. А если родится ребенок, на тебя
похожий, значит, проживет он недолго, а если и выживет, то каково будет ему,