"Владимир Кораблинов. Азорские острова" - читать интересную книгу автора

стариной, и многое из того, что таилось в скромной природе серединной
России, осталось бы незамеченным. А в деревне...
В деревне травы бушевали по пояс, крутобокие облака вольно кочевали в
синем небе. Еще и ковыли в ту пору водились, и седые гривы их серебряными
волнами переливались под ветром.. И луга наши углянские заливные с
усманскими старицами да озерками зеленели необъятно. И синяя полоса леса, и
дальний монастырек, и радуга - красные ворота небес, и жеребячье ржание
речного ястребка над зеркалом плеса, и конский череп, белеющий в заросли
чернобыльника. - все-все как пятьсот, как тысячу лет назад, как в описаниях
былинных ратных походов богатырских дружин...
А легенды об угольницах деревенских, задымившихся в Усманском бору
будто бы еще в древнюю пору строения деревянной воронежской крепости... А
полуразвалившаяся часовня со святым колодцем... И ветла над нею
трехобхватная, старая, как сама часовня, как сам город Воронеж...
Древность, древность, первородная чистота полей и небес, сады, так
буйно разросшиеся, что и домов деревенских не видать; и песни - старинные,
протяжные, на вечерних зорях, с подголосками, с тихим, нежным замиранием
истовых голосов...
Как же мог я пройти мимо всей этой красоты, не заметив ее, не
очаровавшись ею! Слишком крепки и надежны были корни, глубоко, прочно
проросшие в родимую землю.
В русскую. В углянскую!

Тут еще надо сказать о ярких, но мгновенных вспышках памяти, которые уж
не знаю, как и назвать. Озарениями, что ли?
Да, конечно: озарения.
Всю жизнь так со мною бывало, с детских лет и поныне: читаю книгу,
разговариваю с другом, иду по улице, справляю какую-то работу, и вдруг -
картина сверкнет, как зарница на рассвете, и враз потухнет.
Не так уж много этих картин-озарений, но на протяжении лет, постепенно
умножаясь, они не тускнеют, не меняются в цвете. Нынче мне случается вдруг
увидеть то, что видел (или вообразил, что видел) еще в двенадцатом,
четырнадцатом, в семнадцатом, двадцатом. И я могу описать эти мгновенные
видения или воображенные картины, рассказать их содержание, но той яркости,
какая в некий нежданный миг озаряет, почти ослепляя, передать невозможно.
Тут не только живопись, но что-то и от музыки.

Рассвет. Туман. Дремучий лес и топи.
Дым ко'стрища ночного, как струя.
Еще темно, но на вершинах копий
вот-вот огнем зажгутся острия...
Хоругви подняты. И в сумраке лиловом
зловещая, багряная заря
уже встает над полем Куликовым.

* * *

Ясна, красна заря вечерняя.
Перепела и тишина.
По всей Воронежской губернии