"Афанасий Лазаревич Коптелов. Возгорится пламя (Дилогия о В.И.Ленине - 2) " - читать интересную книгу автора

- Наоборот, мягкие. Только корочка похрустывает на зубах. Из запекшейся
сметаны. А названье произошло просто: нам с Оскаром Энгбергом, по местной
терминологии "политикам", калачи пришлись по вкусу, ну и прилепилось слово.
- Корочка из запекшейся сметаны? Так сегодня же Варламовна угощала. Она
называла шаньгами.
- То совсем другое. Вроде булочек. А у Федоровны именно калачи, только
особенные. И она любит стряпать их. Достаточно мне заикнуться, что завтра
пойдем на охоту, как она сразу начинает замешивать квашню. А Сосипатыч
подзадоривает: "Пеки побольше "политических" калачей!"
Наде было приятно, что у Володи есть среди сибирских крестьян добрые
знакомые, и ей самой хотелось поскорее повидать их. Кто знает, если бы не
этот Сосипатыч... Не выбрался бы Володя из озера в тот страшный день...
А он продолжал:
- Я думаю, Сосипатыч сегодня же придет к нам. Непременно придет, и вот
увидите, не с пустыми руками. Такой уж у него характер.
Наклонившись, нашел два голых пустотелых стебелька, один подал
Елизавете Васильевне, другой - Наде.
- Попробуйте луговой лук. Чибисовый. Вон птица кружится. Вон-вон.
Видите? А вон другая бежит по земле. На затылке хохолок. Это и есть чибис.
Прислушайтесь: посвистывает и спрашивает: "Чьи вы? Чьи вы?"
Махая короткими полукруглыми крыльями, чибис подлетел поближе и
повторил свой беспокойный вопрос. И Наде захотелось ответить. "Мы с
Володей - Ульяновы". Но она проводила птицу задумчивым взглядом. Потом
откусила верхушку сочного стебелька - язык обожгла незнакомая легкая
горчинка, смягченная весенней свежестью.
Мать спросила:
- Небось тот же Сосипатыч дал названье луку?
- Я слышал от него. - Владимир сорвал еще несколько стебельков и подал
Елизавете Васильевне. - Может, для супа пригодится? Мы на охоте клали в
котел.
- А я не могу отыскать. - Надя присматривалась то к одному, то к
другому кустику пи-кульки. - Вся трава одинаковая. Будто прячется от меня
твой лук.
Владимир сделал шаг в сторону: наклоняясь, протянул руку к земле.
Теперь и Надя увидела светло-зеленые стебельки, метнулась к ним и,
рассмеявшись от радости, успела сорвать раньше него.
Забыв, что они не одни, Владимир расхохотался и схватил ее за локти.
Елизавета Васильевна отвернулась и стала разминать папиросу. Закурив,
струю дыма выпустила в землю.
Вспомнив о матери, Надя смущенно высвободила руки и, подавая Владимиру
чибисовый лук, сказала:
- Постепенно и я начну разбираться в здешних травах. С твоей помощью.
- Я вижу, вы многому... Уже многому ты, Володя, научился тут от
крестьян, - отметила Елизавета Васильевна, подходя к ним. - Дружбу успел
завести...
- Не со всеми. Крестьяне разные. Среди них есть и недруги. Даже сродни
помещикам.
- Уж это-то я по себе знаю. До замужества служила гувернанткой в
имениях. Насмотрелась, какое зверье эти помещики! А после мы с Наденькой в
деревнях живали. И видали чумазых богатеев.