"Артур Ли Копит. Конец света с последующим симпозиумом " - читать интересную книгу автора

Одри. Майкл...
Трент. Я вполне в себе. Правда. Ну а теперь, если вам угодно знать мою
концепцию, я изложу. Охотно. Потому что вообще-то я без ума от нее! И
поверьте мне, ее пришлось долго искать, а если точнее, я нашел ее только
вчера. Но ожидание стоило того. Потому что эта концепция превзойдет все
ожидания! Бабах! Вот так! Трах! Вот так-то!
Одри. Миленький, ты здоров?
Трент. Конечно! Просто страшно взволнован. Скажи мистеру Стоуну, как
важно для писателя, чтобы его волновала работа.
Одри. О да! Очень важно.
Трент. Видите! А если быть откровенным, меня это дело долгое время не
задевало. Просто руки опускались. Но сейчас у меня подъем. И все благодаря
этой самой концепции. Теперь пьеса получится забавной.
Стоун. Что такое?
Трент. Забавной! Ее будет забавно писать, забавно смотреть.
Одри. О чем мы говорим, миленький, об одной и той же пьесе?
Трент. Естественно! О пьесе про конец света. Получится очень весело. Ну
что, хотите узнать, что это за концепция? О'кей, вот эта концепция:
драматург как бы выступает в роли детектива. Ну как?
Стоун. Какой драматург?
Трент. Главное действующее лицо этой пьесы.
Стоун. А при чем тут драматург?
Трент. Он попал в пьесу, потому что он - единственная реальность, за
которую я могу зацепиться! Этот драматург получает странное задание от
человека, я бы сказал, похожего на вас, доброго человека, человека,
наверняка неспособного тащить кого-то в суд. И этот драматург уважает этого
человека, потому, что этот драматург, без сомнения, сама соль земли! Хотя,
конечно, зло ему не чуждо... Я все еще не добрался до истины: честно говоря,
просто не мог припомнить, где мы с вами встречались.
Молчание.
О'кей. Итак, этот драматург отправляете прямехонько в Вашингтон с
расчетом, чтс если эту тайну и можно где-то разгадать, то только там. И он
начинает беседы с теми, кто, как говорят, располагает информацией И эти
парни утверждают нечто странное: они говорят, будто нет ничего хуже, как
прекратить производство ядерного оружия. И этот драматург задумывается:
почему бы это? И продолжает идти по следу, настырный этот парень, он не
сдается. И весьма скоро, знаете что? Он начинает кое-что понимать. Но не
совсем. Никогда до конца. Одри, уверяю тебя, это самая заумная проблема из
всех. Сначала она кажется бессмысленной. Потом появляются какие то проблески
смысла! А потом ты обнару живаешь еще меньше смысла, чем вначале! То есть,
когда наступает просветление. Когда у тебя просветление, ты соображаешь
хуже, чем в самом начале. Теперь я вас спрашиваю: что, веселая эта пьеса или
нет? Конечно, веселая. А мы даже до половины ее не добрались!
Стоун. Что произошло там, в Вашингтоне?
Трент. Это и есть другая половина.
Одри. Миленький!
Трент. Дела приняли плохой оборот. Понимаете? Никак не ожидал этого.
Одри. Миленький...
Трент. Я не верю в то, что я обнаружил. О'кей? Вот так-то.
Спрашивается, что же мне теперь делать?