"Полина Копылова. Святая, чужая, суженая (журн.название "Пленница тамплиера") " - читать интересную книгу автора

его братья - рыцари Храма. Потом с другими беглыми храмовниками он
отправился в Азию искать царство Пресвитера Иоанна.
Царство Пресвитера Иоанна... Что-то из курса истории Средних веков,
которым она манкировала.
...Две недели карабкались по бесплодным горам, съели всех лошадей, горько
досадовали, что не догадались на конину приманивать стервятников. В
воскресение второй седмицы их едва не убило камнепадом - от страха они
забыли молиться. Но под утро Жеан увидел сон наяву: ему явился некто
лучезарный, чей лик был незрим , и поведал, что брат Иоанн обрящет
царство, которого взыскует, но не так, как предполагал. Царства этого еще
нет. Он должен стать его основателем, дабы через века его паства могла
водвориться в Эрусалеме и Паризе (Париж!!!), воссоединившись с
христианским миром. Перевал, перед которым они остановились передохнуть,
оказался последним - далее путь вел на равнину, населенную мирными
язычниками.
Руки прыгали, щеки горели. Она уже не нуждалась в том, чтобы читать
дальше. Пылкий тамплиер и его собратья забрели, как и она, в дыру между
мирами! Но почему после тамплиеров - она? Те-то хоть царство искали! А она
отрывалась по полной на новомодном курорте.
...После пробных кругов инструктор сказал, что она летает хорошо. Она и
сама это знала: воздух под крыльями был тверд и гладок, как молодой лед, а
при маневрах упруго кренился, словно заранее прокладывая траекторию для
новехонькой "Цессны". На следующий день она полетела уже одна...
И...
Метящие в лоб скальные острия. Смертный вой вспоротого воздуха. От страха
они забыли молиться...Какие там молитвы! Она запамятовала даже слово такое
- "Бог"! Не в этом ли дело?

Бреон теперь к заложнице почти не заглядывал. Женщина лучше поймет
женщину. Даже если им кажется, что они вовсе не понимают друг друга.
Этельгард в девичестве нагляделась и наслушалась всякого. И знает женскую
природу во всех ее проявлениях - от последней низости, до блаженной
святости. Разгадает она и природу ШъяЛмы - скорее раньше, чем позже - если
они примутся обсуждать книги. Ах да. Он обещал Этельгард поговорить со
ШъяЛмой. Как это уместнее сделать? Не являться же с вопросами - он не
приходский учитель. А вот пригласить ее к общей трапезе...
Этельгард сочла эту мысль удачной.
Своим присутствием ШъяЛма ей досаждала. И досаде этой не находилось
объяснений. Необъяснимость порождала иную досаду - на самое себя, за
растерянность перед пленницей низкого рода. В ее смирении коренилась
смертная гордыня: ШъяЛма не открывалась перед теми, кто не смог бы ее
оценить. Да кто она такая, Господи помилуй, чтобы судить, кто достоин, а
кто недостоин перлов ее души? Но досада не помешала благородной даме
отыскать среди платьев наряд, который пришелся бы к лицу бледной ШъяЛме, и
подобрать для нее украшения. От щедрот своих она уделила пленнице
серебряное зеркало. И позволила себе лишь вскинуть брови, когда ШъяЛма
послала служанку спросить: "Нет ли краски для лица?". Краска у Этельгард
имелась. Матушка, притворно сокрушаясь, что к тридцати женская краса
дочери начнет увядать, подарила той целый ларец притираний, помад и румян.