"Полина Копылова. Святая, чужая, суженая (журн.название "Пленница тамплиера") " - читать интересную книгу автора

скованы. Судия онемел от ярости; потом с усилием разжал губы:
- Что вы мне привезли?
"Братья" понуро молчали.
- Это заложница. Заложниц полагается содержать пристойным образом. Вы
превратили ее в грязную бессмысленную скотину. Кроме того, судя по всему,
она больна. А ну как она умрет?! - голос Судии язвил теплый воздух
остриями льда. Хмурые воины хорошо знали цену его словам - многие лица
покрыла бледность. Бреон этого не видел. Пересилив тошноту, он склонился
над женщиной, потом и вовсе опустился на колени. Липкое от сошедших потов,
словно бы смятое лицо. Возле глаз черно. Черен и рот.
- Раскуйте быстро! Сколько времени она была в возке?
- Три седмицы...
Едва стали возиться с оковами, она дернулась всем телом, и разлепила веки.
Судия встретил бессмысленный взгляд и сообразил, что может не знать
наречия, на котором с ней говорить. Он не владел горским. В его
распоряжении были только родной язык равнины и святая вульгата.

Когда полумертвую заложницу подняли в верхние покои донжона и, как кожу с
размякшей рыбины, сняли с нее лохмотья, Судию снова замутило. Узкая спина
уложенной ничком на скамью ШъяЛмы была исполосована кнутом, и шрамы все
как один гноились. Он отвернулся, мучаясь тем, что испытывает омерзение и
презрительную жалость - словно к издыхающей суке - к женщине, чья краса,
наверное, была неописуема, раз ее выбрал окаянный ШъяГшу. Такого ШъяЛма,
даже обесчещенная, не заслуживала. Уложили пленницу не в узилище, а в
гостевом покое. Возвратившись к себе, Судия написал супруге послание с
настоятельной просьбой вернуться как можно скорее.
... Раскосые соски на слабых грудях, худые ребра, яма живота, ниже -
кочкой выпирает срамное, - все тело изжелта-водянистое и квелое, как
побитая заморозком груша... Бреон стиснул зубы. Ни одна из тех, кого при
нем пытали воронкой, тисками или огнем, не стояла перед его внутренним
взором так долго.

На другой день голубь принес из владений княгини Уты весть о том, что
Этельгард спешно возвращается. И в этот же день ему сообщили, что
заложница окончательно пришла в себя. Умерив, сколько смог, волнение, он
вошел к ней.
Резкая до мурашек мысль: не красива. И по крови явно не т'хоаргэ: такие
лица, конечно, не столь изможденные, во множестве попадутся на любой
городской улице. Это облегчило ему первые слова - приветствие и вопрос, на
каком языке она предпочтет говорить.
- Я владею вашей вульгатой, - негромко прозвучало в светлом воздухе покоя,
словно сам воздух и прозвучал. Неужели правда то, что ШъяГшу учит языки
тех племен, которые намеревается покорить? И то же самое - в заводе у
его... Кажется, горцы называют таких женщин - не жен и не наложниц -
спутницы, да.
- Очень хорошо, - улыбнулся Судия, радуясь, что теперь может по-людски
сочувствовать благородной пленнице, а не жалеть... Он так ретиво погнал
стыдное воспоминание, что тряхнул головой, и старательно зачесанные назад
волосы (из-за них он научился держать голову неподвижно и чуть закинутой)
оказались на плечах. Волосами он гордился, их же и стеснялся: копна