"Лев Зиновьевич Копелев. Брехт " - читать интересную книгу автора

тесных комнатенках молодых поэтов, в разноголосице газет, митингов,
политических собраний, в спорах о стихах, спектаклях, книгах, художественных
выставках.
Нередко к вечеру он не знает, что будет есть завтра. Неделями он не
обедает, спит в нетопленной комнате, бредет пешком через весь город, потому
что нет пяти пфеннигов на трамвай; носит подолгу нестираное белье, рваные
носки. Но все это не портит настроения, и он с веселой, спокойной злостью
встречает брезгливо жалостливые или презрительные взгляды сытых,
благоухающих франтов.
Его не смущают неудачи. Когда в театре или в издательстве ему в
очередной раз возвращают рукопись пьесы, он думает только о том, куда
отнести ее теперь. Сочиняет новые песни, поет их друзьям, поет со сцены
"Дикого театра". Уходя в дальние загородные прогулки, поет в придорожных
трактирах возчикам, бродячим ремесленникам и торговцам, крестьянам и
студентам. Иногда песни его кормят - слушатели угощают певца картофельным
салатом, сосисками и пивом. Перепадает изредка и кое-что из выручки театра.
Но это ненадежные заработки. "Воля народа" платит за рецензии скудный
гонорар, да и писать он стал редко.
В Мюнхене множество людей, которые думают о том же, что и он. Чаще
всего думают по-другому, но о том же. С несогласными, с противниками он
разговаривает не менее охотно, чем с единомышленниками. Он любит спорить;
враждебная мысль не только сердит, но и возбуждает: разозлившись, он
становится находчивее. Фейхтвангер противник-друг. Они спорят часто и
яростно, до брани, до хрипоты, но никогда не ссорятся. Фейхтвангер верит в
него, любит его стихи и пьесы и, споря, любуется отвагой и силой его мыслей.
Так знаток любуется ударами боксера, мышцами атлета.
Брехта возмущают насмешливый скепсис Фейхтвангера, его проклятое
интеллигентское недоверие к "толпе", его упрямые предрассудки: дескать,
множество разных людей никогда не смогут сообща разумно мыслить и тем более
не смогут разумно, справедливо действовать; разум всегда на стороне
меньшинства. Однако спорить с ним увлекательно и полезно. Этот спокойный,
иронический, но явно дружелюбный противник, не кичась, делится всем, что
знает, - а знает он очень много: философию, общую историю, историю
искусства, - искренне радуется умному возражению, не обижается на ругань, не
ликует, переспорив, и не злится, потерпев поражение.
Фейхтвангер все больше привязывается к Брехту, в котором видит
"несколько мрачного, небрежно одетого человека с ярко выраженными
склонностями к политике и к искусству, человека неукротимой воли, фанатика".
Этими словами он пишет о нем десять лет спустя, изобразив своего друга
инженером-коммунистом Каспаром Прёклем, одним из героев романа "Успех".
Он представил его именно инженером и вместе e тем поэтом, потому что
его всегда поражало в Брехте необычайное сочетание мощных стихийных сил
поэзии и пронзительно-ясной мысли. Добрая или озорная наивность у него
неотделима от стремления к научной точности слова, к инженерной
рациональности в строении пьес и стихов. Фейхтвангер любит слушать пение
Брехта, хотя неизменно говорит, что голос у того "резкий и некрасивый", а
гитара дребезжит, что он, собственно, не поет, а просто слишком громко
читает свои баллады. Но слушает его часами, забывая о погасшей сигарете. В
перерывах, склонив голову по-птичьи набок, он говорит округлыми, книжными,
нарочито правильно произносимыми словами, что Брехт злоупотребляет