"Тадеуш Конвицкий. Хроника любовных происшествий " - читать интересную книгу автора

вместе со стулом, нацелился чмокнуть Олимпию в затылок под закорючками
мелких локончиков.
- Отстань, брысь, поросенок. Амурничать ему захотелось.
Энгель, который то бледнел, то краснел, хлопнул ладонью по столу так,
что подскочили бирюльки.
- Играем или нет, господи прости.
- Смотри, какой ревнивый.
- Пан Витек, будьте любезны, поставьте пластинку еще раз.
Вошла старая Путятиха, закутанная в огромную шаль с бахромой. Под
лампой отмерила изрядную порцию капель в чайную ложку. Выпила, скорчив
гримасу отвращения.
- Бесстыдницы. Гимназистов сбивают с толку, - заныла она.
- Идите спать, мама. Не ваше дело.
- Господи, что за судьба. Какое несчастье, - кряхтела старуха, пряча
лекарство в шкафчик.
- Сегодня человек попал под поезд, - вдруг выпалил Витек.
На минуту все примолкли. "О, дай мне холодную руку твою, взгляни мне в
глаза и скажи..." - все медленнее тянул патефон, видимо давно не
заводившийся.
- Его душа блуждает между нами, - проговорила плаксиво старуха, - а вы,
грешники, куролесите весь вечер.
- Так играем или не играем? - спросил Энгель, снова неизвестно почему
побагровевший.
- Тогда, может, лучше не играть. - Цецилия расшвыряла рукой бирюльки. -
Боже, какой кошмарный год.
- Говорят, война будет, - зевнула Олимпия.
Лева вытащил папиросную бумагу и коробочку с табаком. Начал старательно
скручивать цигарку.
- Каждый год говорят, что будет.
- Господи, что за судьба. Какое несчастье. - Старуха заковыляла в свою
комнату.
Патефон затих, но никто не пошевельнулся, чтобы завести его. Слабеющий
ветер вдруг обмел стену, где-то хлопнула незапертая дверь. У кого-то
заурчало в животе, Олимпия отодвинула стул, косясь на свое декольте.
- Это из-за Витека. Пан Витек почему-то не в настроении. Испортил нам
игру.
- А на что играли?
- Догадайтесь.
- Вероятно, на поцелуйчики?
Лева выпустил огромное облако дыма, которое сразу же спряталось под
абажур. Все загляделись на этот дым, заклубившийся под лампой.
- Угадал, - сказал Лева. - На этот раз выигрывали почему-то только
дамы.
Снова умолкли, прислушиваясь к ветру.
- Витек, когда же вы наконец влюбитесь? - вдруг спросила Цецилия.
- Может, я уже влюблен.
- У него ледяное сердце, - сказал Лева. - Решил сперва сделать карьеру.
- А уста прямо созданы для поцелуев, верно, сестричка? - захихикала
Олимпия и опять глянула на свое декольте.
- Так я пошел, - поднялся Энгель. - Извините, уже поздно.