"Тадеуш Конвицкий. Чтиво" - читать интересную книгу автора

мне личностей, которые с рюмками в руках стоят по углам и беседуют обо всем,
а значит, ни о чем. Страшновато оказаться в замкнутом пространстве с
ближними, которых я избегаю на улицах. Я отгораживаюсь от них уставленным
закусками столом, удираю на кухню, прячусь в ванной. Когда-то мне нравилось
общаться с незнакомыми или едва знакомыми людьми. Меня, точно охотника в
лесной чащобе, охватывал азарт. То с лету кого-нибудь очарую, то соблазню,
то удивлю насмерть. Но со временем охотничий инстинкт притупился, надоело
устраивать засады на небогатых, потрепанных, беспомощных ближних. Им хочется
получить от меня нектар оптимизма, амброзию бодрости, услышать простые,
пускай даже затасканные слова утешения, но мне уже нечего раздавать. Я сам
нуждаюсь в приятной лжи и хотя бы мимолетном восхищении. Это милостыня, я ее
презираю, но она мне нужна как легкая понюшка дешевого наркотика. Оттого я с
самого утра думал об этой вечеринке с отвращением и клялся себе, что скорее
сдохну, чем выйду из дому. Обошел всю квартиру, вымел из-под безжизненных
батарей свернувшуюся колбасками пыль, снял с полки книгу и попытался читать,
включил и выключил телевизор, а потом вдруг быстро, чтобы не передумать,
схватил пиджак и выскочил на лестницу.
- Простите, - перебил меня блондин. - Надо кое-что проверить.- И стал
нажимать клавиши; я услышал какую-то музыку, а потом собственный хриплый
голос. - Все в порядке. Слушаю вас.
- Я не случайно начал с пространной преамбулы, мне хочется, чтобы вы
поняли мое состояние, - может, так вам будет проще разобраться в дальнейшем.
Я на минуту умолк, а он, воспользовавшись паузой, странным
автоматическим движением широко развел локти и пригладил ладонями пушок на
висках. За стеной кто-то ужасно кричал. Корсак поощрительно улыбнулся.
- Не знаю, у меня все путается. Но я стараюсь ничего не скрывать.
Говорить только правду - со своей колокольни, разумеется. Знаю, объективной
правды не существует, так что пускай будет моя собственная, личная. Итак, я
оказался на именинах, и все шло, как заведено. Только на этот раз там была
одна незнакомая девушка. Немного странноватая. Странность ее, впрочем, мне
показалась знакомой. Вам, конечно, тоже встречались такие молодые женщины:
вызывающе одетые, с эксцентричным макияжем, которые на третьем часу
знакомства начинают плакать и рассказывать о каком-то Здзишеке или Збышеке,
тайком уехавшем в Америку и бесследно пропавшем.
- Я замолчал от внезапной острой боли, пронзившей голову от виска до
виска. - Знаете, мне расхотелось говорить. Лучше вы задавайте вопросы.
Корсак вскочил с табурета, пробежался наискосок по комнате, а потом
улыбнулся - отчасти себе, отчасти мне.
- Астрономию эту я давно забыл. Моя жена - психолог, но и у нас есть
свои проблемы. У всех проблемы. У президентов и бездомных бродяг. У
фабрикантов и безработных. У дебилов и художников.
- Да, но я-то как раз думал, что у меня нет проблем, что они остались
далеко позади. Однако эта девушка, эта молодая женщина, на первый взгляд
чужая, наглая и неприятная, показалась мне откуда-то знакомой - точно
явилась из моей юности, из другой эпохи с другими нравами, точно специально
для меня переоделась. С некоторых пор я мало пью. Свое в жизни я уже выпил.
И в тот вечер мне несколько раз предлагали рюмочку, но я отказывался и вдруг
ни с того ни с сего под ее издевательским взглядом опрокинул целую стопку. Я
знаю. Я все знаю. Мне доподлинно известно все, что касается нашего
поведения: кажется, и обстоятельства исключительные, и ты поступаешь