"Тадеуш Конвицкий. Чтиво" - читать интересную книгу автора

непроходимым зарослям на его подбородке. - Это не рецепт. Это рассчитанное
на компьютере сальдо, сальдо нашей действительности на рубеже столетий и
тысячелетий.
- Ох уж эти календарные даты. Да это всего лишь взаимный ничего не
значащий уговор, который завтра может измениться. Коллективное самовнушение,
уважаемый пан президент.
Президент энергично выплюнул очередной комочек, который, пролетев через
всю комнату, звонко ударил по оконному стеклу.
- По-твоему, выходит, и Вселенная с ее дурацкой бесконечностью и с нами
посередке - тоже только самовнушение недужного общества?
Я молча улегся на свою койку. Какое мне до всего этого дело. Зачеркнуть
бы последнюю неделю и начать все сначала. Но что начать. Зачем начинать.
В коридоре снова раздались крики, кто-то тонким, неустановившимся
голосом вопил: "С днем рожденья!"
- И это называется комиссариат, - пожал плечами президент. Встал из-за
стола, старательно собрал крошки, завернул в бумажку и бросил в угол, где
забыли поставить мусорную корзину. - А теперь попрошу ни под каким предлогом
меня не беспокоить, я должен написать воззвание.
В комнату вошел молоденький полицейский с внешностью чахоточного из
романов девятнадцатого века.
- Прошу, - сказал он мне, указывая измазанной чернилами рукой на нашу
заржавелую дверь.
И вывел меня в коридор, где аскетического вида полицейские чокались со
сворой маляров. Какие-то посетители пытались отыскать проход в лабиринте
стремянок и ведер с краской. Около выхода плакала старушка, с ног до головы
обляпанная известкой.
Мы вышли во двор, и юный полицейский в нерешительности остановился.
Отпустят, подумал я, одурев от свежего воздуха. Но ведь нужны какие-то
формальности. Не знаю. Ничего я не знаю. Так близко мой дом, моя квартира.
Да, та комната, где умерла девушка или молодая женщина, красивая
молодая женщина.
Полицейский наконец принял решение, и мы свернули в проулок между
гаражами и флигелем дома довоенной постройки. Откуда-то налетел ветер,
расшвырял по земле канцелярские бланки. Наши тайны, подумал я. Неразгаданная
загадка - моя и той девушки.
В небольшом скверике за домом нас ждал заместитель комиссара Корсак.
- Можете идти, - сказал он полицейскому и, понизив голос, доверительно
обратился ко мне: - Надеюсь, вы меня не подведете: я нарушаю правила.
- Какое там, пан комиссар. Мне и через канаву не перепрыгнуть. Похоже,
у меня сотрясение мозга.
- Вот и хорошо,- сказал погруженный в свои мысли полицейский. Поставил
ногу на бордюр прошлогодней клумбы, посреди которой торчала голая акация.
- Чего он вам про меня наговорил?
- Кто?
- Бродяга этот.
- Ничего. Рассуждал на общие темы. Хочет спасти Европу.
- Он хочет спасти Европу,- язвительно рассмеялся комиссар и резким
движением пригладил слегка растрепавшийся пух над ушами. - Видите, какие
настали времена. Кругом одни пророки, одержимые, нравственные авторитеты,
отцы народа, а то и всей Европы. Ему бы только меня полить грязью.