"Тадеуш Конвицкий. Зверочеловекоморок " - читать интересную книгу автора

Дог приблизился и опять стал молча меня разглядывать. С его толстых
черных губ капала слюна; солидности ему, надо сказать, это не прибавляло.
- Небось вспоминаешь дурацкие книженции, где к впечатлительным деткам,
которых не понимают окружающие, по ночам приходят зверюшки или какие-нибудь
знаменитости, а?
- Точно. Примерно так я и подумал.
- И совершенно напрасно. Я по делу.
- Внимательно тебя слушаю.
- Не язви, старик, - брезгливо скривил толстые губы дог. - Я не
утешитель глупых детишек. Я - изобретатель. Прямо говорю: пес-изобретатель.
Вот тут я немного струхнул. Здоровенная, как-никак, была псина. Не
меньше семидесяти килограммов. Даже теперь, когда он стоял не шевелясь, под
ржавой шкурой подрагивали толстые узлы мускулов. Я заставил себя улыбнуться.
- Молчишь? - спросил он таким низким голосом, что в окнах задребезжали
стекла. - Небось думаешь, я спятил?
Но у меня в голове вертелась только одна дурацкая, трусливая мысль: ему
сделали прививку? Ему сделали прививку?
- Почему бы и нет? Всякое бывает.
- Ты это о чем? - насторожился дог.
- Об изобретательстве. Вдруг возьмешь да что-нибудь изобретешь.
- То-то и оно, старик. Я тебя давно приметил. Могу взять в дело.
Хочешь?
- Хочу. Почему нет?
Он был так поглощен своей миссией, что даже не обратил внимания на
отсутствие энтузиазма в моем голосе. Сдвинул два кресла, неуклюже
взгромоздился на одно из них. И коротко приказал:
- Садись.
Я сел напротив.
- И что теперь будет?
- Не задавай вопросов. В конце все поймешь. Глядя, как пес неудобно
сидит на собственном хвосте, как его костлявые ноги поминутно сползают с
подушки, как он пытается передней лапой заслонить впалое брюхо, я с трудом
сдерживал смех. Но он пристально смотрел мне в глаза. Теперь я разглядел
вокруг темно-карих зрачков узенький белый ободок.
- Ты готов? - тихо спросил он.
- Готов, - ответил я, и мне стало не по себе.
- Не робей, старик.
Мы все напряженнее смотрели друг на друга. Окна за его спиной
расплылись, превратились в два бесформенных, постепенно темневших пятна. В
пронзительной тишине я услышал далекий плеск воды, словно мальчишки гурьбой
переходили вброд мелкую речку. Стало совсем темно, и я со страхом подумал,
что ослеп. Хотел закричать, вскочить с кресла, броситься наутек, но в этот
момент скорее почувствовал, чем увидел слабый свет, реденький, робкий свет
занимающегося утра.
Раньше всего я различил какие-то диковинные извивающиеся тени,
угрожающе тянущиеся ко мне. Но это оказались густые, непролазные заросли
ольхи. Затем я увидел небо, слегка намыленное облаками, и услышал бормотание
речной воды, одолевающей большие валуны.
Я сидел на узкой полоске каменистого берега посреди буйного царства
невиданных трав, ярких цветов, вьюнков, забравшихся в ольшаник, и