"Тадеуш Конвицкий. Зверочеловекоморок " - читать интересную книгу автора

- Да я правда ничего не говорю.
- Когда-нибудь я за тебя возьмусь. Увидишь. Совсем обнаглел.
- Да нет же...
- Помолчи. Я не намерена с тобой спорить. Мама дома?
- Нет.
- А отец?
- Нет.
- Почему?
- Потому что еще не пришел с работы.
Цецилия замолчала, вероятно раздумывая, к чему бы еще придраться. Я
отчетливо слышал ее прерывающееся от ярости дыхание.
- Ах так! - крикнула она. - Это хорошо.
И с такой силой бросила трубку, что телефонный аппарат еще долго
жалобно дребезжал, скрипел и, кажется, даже вздыхал.
Представлять вам Цецилию, думаю, уже не надо. Но все-таки я опишу, как
она выглядит, - это, пожалуй, важно. Цецилия - мамина подруга, наверняка
старая дева, хотя часто и подробно рассказывает о своем муже, который
давным-давно, еще до рождения пани Зофьи, умер. Она высокая, худая, коротко
стриженная. Вся ее бешеная деспотичность сосредоточена в глазах,
пронзительных, быстро бегающих и поминутно озаряющихся странными вспышками.
Лицо небольшое, румяное, как на старинных портретах. Цецилия утверждает, что
похожа на знаменитого художника Ван Гога. Мне, правда, кажется, что она
больше смахивает на Иуду с картины, которая называется "Тайная вечеря".
Хотя, пожалуй, я не прав. С Иудой у Цецилии мало общего, в ней сидит дикое
чудовище. Мои родители это знают и пытаются как-то сгладить ужасающее
впечатление. Поэтому мама часто говорит: "Наше очаровательное чудовище".
С неприятным осадком в душе я вернулся к окну. Во дворе мальчишки
катались на велосипедах по мокрому асфальту. Какой-то шофер, высунувшись из
машины, за что-то их отчитывал. Редкие озябшие прохожие торопливо шагали по
тротуару, кутаясь в легкие плащи. Верно, жалеют, что поверили вчерашнему
прогнозу погоды, обещавшему неслыханную жару. Совсем раскиснув, я подумал,
что и по телевизору сегодня сплошная скучища, как вдруг у входной двери
затренькал звонок.
Я не спеша вышел в коридор, открыл дверь. Передо мной стоял дог,
огромный, пожалуй выше меня. Стоял как истукан, даже не помахал хвостом. И
смотрел на меня большими, отливающими синевой глазами без белков. Грудь у
него была широченная, как буфет. Расставив могучие лапы, он испытующе меня
разглядывал. Слегка разочарованный, я хотел уже захлопнуть дверь, как вдруг
пес ни с того ни с сего заговорил грубым, чуть хрипловатым голосом:
- Родители дома?
- Нет. Нету, - удивившись, ответил я.
- Клево.
И вошел в прихожую, бесцеремонно оттолкнув меня твердым боком, на
котором можно было пересчитать все ребра.
- В чем дело? - пробормотал я.
- Все нормально, старик, - сказал дог и направился в комнату.
Там он по собачьей привычке обнюхал мебель, даже приподнял заднюю ногу
возле столика с телевизором, но вовремя спохватился.
- Хорошо живете, - заключил он. - Только чего-то холодно.
- Топить перестали, - машинально объяснил я.