"Теодор Константин. В полночь упадет звезда " - читать интересную книгу автора

понял; что этот сержант Барбу Василе был ему чем-то неприятен. И не с этой
минуты, а всегда был неприятен.
Барбу Василе, который все это время молча смотрел в окно, вздохнул
несколько раз и снова заговорил.
- Теперь надо вам объяснить, какая связь между этими двумя встречами и
моим... сложным механизмом. И в первый и во второй раз меня охватило чувство
стыда. Я сказал себе, что завтра, когда кончится война, и я и те, кто был на
передовой линии и остался живым калекой или сохранился невредимым, мы
одинаково будем говорить, что были на войне, воевали. И все-таки я так и не
пройду через настоящую школу войны. Знаю! Это тяжелая школа, трагическая...
Но я хочу ее пройти, даже рискуя жизнью.
Вот теперь вы знаете, что заставляет меня идти на передовую. Я был с
вами откровенен. Я бы мог, конечно, объяснить свое желание проще, ну,
скажем, патриотическими чувствами, но я никогда в жизни не занимался
политикой и заниматься ею не собираюсь. Я мало приспособлен для этого дела.
Чтобы не соглашаться с войной, ненавидеть ее, не нужно обладать какими-то
особыми политическими убеждениями. Достаточно просто иметь чистую совесть и
быть откровенным с самим собой. Вот потому я и прошу вас, господин капитан,
поддержать мою просьбу, - и Барбу умоляюще посмотрел на капитана.
Смеу отвел глаза и, чтобы выиграть время, закурил еще одну папиросу.
"Странно! У меня такое ощущение, будто я вижу его впервые в жизни", -
сказал он себе, исподтишка взглянув на своего собеседника.
И всё же это был тот самый Барбу Василе, которого он знал уже несколько
месяцев. Хорошо сложенный, с невыразительным, всегда чуть лоснящимся лицом,
с глазами, которые никогда не смотрели прямо на собеседни-ка" - вероятно,
из-за врожденной застенчивости. Иногда насмешливый, недоверчивый, всегда
болезненно самолюбивый, он бывал очень сдержан в разговорах, предпочитая
больше слушать, чем говорить. Капитан видел в нем человека, умеющего мыслить
и живущего интенсивной внутренней жизнью. В общем, несмотря на сдержанный и
защшутый характер Барбу, капитан Смеу ценил этого шифровальщика за знания и
добросовестное отношение к делу.
Но сейчас Смеу не был уверен в том, что этот человек в действитрльности
таков, каким казался вначале. "У него есть что-то от пресмыкающихся", -
сказал себе Смеу, прямо взглянув Барбу в глаза.
Их взгляды встретились. Барбу Василе смотрел просительно и заискивающе
Но капитана Смеу мало тронул этот взгляд. Наоборот, сержант стал ему
еще более антипатичен. "Несомненно, он водит меня за нос. Тут что-то не
так.."
Стараясь ничем не выдать своих подозрений, капитан Смеу заговорил:
- Слушай, Барбу! Я не смогу дать тебе ответа сейчас. Хотя твои доводы и
не кажутся мне убедительными, я обещаю хорошенько подумать над тем, что ты
сказал, и, если представится возможность, я удовлетворю твою просьбу. Не
забудь, что шифровальная группа не укомплектована, и если даже господин
генерал разрешит взять кого-нибудь из другой части, то его еще придется
обучать нашей профессии. Если я тебя отпущу, это будет значить практически,
что я потерял сразу двоих. Ты хороший шифровальщик, и мне будет нелегко
обойтись без тебя. Но ты не думай, что это мой окончательный ответ. Я должен
еще подумать.
- Но я могу всё-таки надеяться, господин капитан? И так как на лице
капитана Барбу не смог прочесть ничего, вселяющего надежду, он вышел, не