"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

террористов. Вика была во всем остальном вполне нормальной, здоровой
женщиной. Заботилась о больном ребенке, зарабатывала, как могла, и несла ту
же нелегкую ношу "женщины в русских селеньях", как и все остальные. Рома был
очень спокойным домашним мужем, заботливым и добрым. За все это время я не
услышал от них обоих ни одного грубого слова. Обычная еврейская семья.
Через несколько дней пришло сообщение о захвате членами Партии башни в
Севастополе. Нацболы заблокировали железную дверь сварочными карандашами и
кидали сверху листовки. При захвате всех сильно побили и закрыли на долгих
шесть месяцев. Листовки унесло в море. Ветер дул в другую сторону. Как
оказалось, вообще-то, в скором времени, через каких-нибудь полгода, уже во
всей стране ветер подует совсем в другую сторону. Самыми главными патриотами
окажутся представители действующей власти - той самой, которая долгие годы
сама патриотов пытала, травила газом и жгла огнеметами. Громила редакции
оппозиционных газет и находила оружие в офисах оппозиционных маленьких
партий и рюкзаках экстремистов - одиночек. Попы же, прославлявшие Ельцина,
немедленно начнут боготворить и его преемника. Интеллигенция будет шутить,
что в кабинетах чиновников уже вовсю мироточат портреты Ужасного Пу. Это
была Реакция. Жить в компромиссе со всем этим никакой возможности не было. И
никаких фантазий о скорых, зависящих от тебя самого переменах, не было то ж.
Светлое будущее надвигалось, как огромная каменная глыба. Словно оборотень,
который мог принимать по желанию любые, даже очень близкие тебе, образы.
Прямо как в кино, когда из зараженного инопланетянами приятеля, у тебя на
глазах, прямо из тела вылезают огромных размеров ножи и зубы. И кожа лица,
разрываясь, уступает место железному панцирю. Мир, в котором мы живем,
изменчив.
Этой зимой произошло событие очень странное. Мою абсолютно раздолбанную
машину в автомастерской, одновременно служившей мне ежедневной платной
стоянкой, ремонтировали два приятеля. Один ее четыре раза перекрашивал.
Второй, по идее, должен был приварить пороги. Обычная жизненная мелочь.
Работу свою они оба выполнили крайне мерзко. Сил не было с ними за это
ругаться. Слуплено с меня было страшное количество денег, как раз в ту пору
я уж больше совсем нигде не работал. Конечно, жутко расстроился. Для себя я
оправдал это свойством огромных таких вот еще совковых структур, где всего
напихано очень много, и поэтому толком никто ни за что не отвечает. Спустя
полгода маляр тот неудачливый пропал без вести. А злосчастный сварщик вскоре
после того, как на месте его отсутствующей сварки из-под слоя закрашенной
грунтовки проступили следы глубокой коррозии, попал в еще более мистическую
историю - ехал он себе в КАМАЗе на сиденье пассажира, и в результате аварии
тело его разорвало напополам другой машиной, с железобетонными плитами на
борту. Директор автосервиса, встречая меня на улице, в ужасе разводил
руками. Наверное, глупый, испугался и за свою директорскую шкурку.
Пришла зима. На новогодние праздники я с Хэлл отправился в гости к
сестре, в Таллинн. По странному стечению обстоятельств, она, постепенно
осваиваясь, входила в театральный образ моей жены, и мне казалось, что это
уже намертво. Год назад Хэлл решила назло родителям покончить с собой и
сожрала у них дома целую аптечку антидепрессантов и прочего снотворного.
Тогда ее бездыханное тело, после многочасовой спячки и полного нежелания
просыпаться в 14 часов следующего дня, чудом воскресили в реанимации. Я
привез Хэлл из больницы к себе домой. "Только не отдавай меня родителям". В
принципе, теперь меня все устраивало. Никто не лез в душу, я спокойно