"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

добавил денег Мефодию в подарок. Рядом со студией, в том же здании, в
Сэконд-хэнде Мефодий присмотрел себе добротное, не сильно побитое пальто.
- Как у Толи Тишина, - глядя в большое зеркало примерочной желтозубой
улыбкой, отметил Мефодий. Ему хотелось хоть в чем-то походить на Толю. Хоть
в наличии пальто.
- Ценная вещь, - заметил я и тут же извлек из штанины пачку денег, -
носи, Мефодий. Ты так, и вправду, как Тишин - сплошная борода и пальто.
Пошли барабанить.
Мы вернулись в Брянск, чтоб уже навсегда прекратить и репетиции, и
концертную деятельность. Группа "Волшебная Гора" в одночасье сдохла. Было
какое-то удовлетворение от проделанной работы, но тема себя полностью
исчерпала. Все, что хотелось, уже было сказано. Добавить было нечего. Петь
песен больше категорически не хотелось. К тому ж, мы с Боксером просто до
смерти надоели друг другу. Он нашел себе девушку и тренировался на ней перед
началом, как предполагалось, долгой и счастливой семейной жизни. Девушку
звали Зайка. Шагги тут же дала ей погоняло "Зайка-заебайка". Уж ни за что не
поверю, чтоб еврейская девушка Шагги вступала с Зайкой в любовную связь, но
погоняло Зайкино вполне отвечало реалиям. В постели она била током, как
электрический скат, и с непривычки, своей безумной сексуальной энергетикой,
могла насмерть сразить быка или коня... Я был неистово влюблен в Зайку целых
две недели, холодной осенью 2000 года возвращаясь поздними ночами обратно к
себе домой, к сначала бросившей и сбежавшей в Питер, а потом возвернувшейся
обратно Хэлл. Сердце заходилось и било как колокол, пока Зайка искусывала
мне губы в кровь. У Хэлл были проблемы со зрением, поэтому, конечно, никто
не заметил мою опухшую от Высокой Любви и переживаний физиономию. Я разрешил
Зайке вытащить из груди свое сердце и подержать в ладошках. Она не поранила
его, как настоящая русская женщина, пригревшая дворнягу. Милая Зайка... Ее
очень любили местные журналисты и телерепортеры. Одно время без Зайки с
пачкой лимонок в руках, не обходился ни один местный телесюжет о НБП, фото в
газетах... Но все это в будущем. А пока...
Целыми днями я закрывал старые недоделки, и вскоре понадобилось лететь
в Стамбул. Я снял опять комнату у добрейшего Леши. Лену с ребенком он
отправил на лето в Муром, а квартира превратилась в еще один рок-н-ролльный
притон. В Лешиной квартире поселилась барышня из Оскола по имени Анчута и
бард-менестрель Олежек.
Анчута была очень волевой, импульсивной дамой, с безграничной любовью к
алкоголю и марихуане. Она несколько лет прожила в Италии и знала
итальянский. Писала стихи и устраивала разные поэтические вечера. К ней
постоянно приезжали в гости какие-то полубандиты-полубизнесмены и волокли в
дом водку ящиками. Все вынужденно ее пили, не выливать же. Однажды Анчута на
спор выиграла ванну шампанского, и те же полубандиты приволокли шампанское и
налили им ванну. Анчута туда села и радостно забила ногами.
Олежек тихо куда-то выползал по ночам и так же тихо возвращался. У него
были длинные волосы и специально разорванные в нескольких местах джинсы.
Пока я жил в Москве у Леши, кто-нибудь обязательно приезжал тусить из
Брянских девиц. Я в это время старательно погружался в себя, но надолго не
получалось. Вокруг бурлила рокенролльная жизнь. Постоянно шли какие-то
квартирники, концерты, зависалова, поэтические вечера. Богемный санаторий.
Короче, было всего навалом - и секса, и наркотиков, и рокенрола. Я прилетал
из Стамбула, дома у Леши сидели как раз очень нужные в этот момент люди. В