"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора Во мне все протестовало. Внутри буйствовали два полностью сумасшедших
ублюдка. Каждую минуту я насмерть ругался сам с собою - презирал за мысли, крутившиеся в голове всего лишь полчаса назад. Как я мог так плохо подумать про единственное, что в моей жизни осталось? Про мою партию? Про Вениаминыча? Как я мог дома, от обиды за Доррисон, ножом разорвать на мелкие кусочки наш флаг? Флаг, который я иногда вижу во сне. Да, то, что лежало впереди - это партия, которая, как я полагал, виновата в том, что у меня не стало Доррисон. Которая, как я считал, развратила и споила ее. Это было мое самое страшное обвинение партии. Мне казалось, что все ее члены трахают Доррисон своими горячими нацбольскими фаллосами. Каждую ночь. Мне рассказали, что она в Бункере кричит по ночам: "Кто меня ебет?"... И я должен был ехать на ее, на их дурацкий съезд? А вдруг там будет и она? Только то, что было вместо этого - холодная пустота. Ничто. Моя непутевая рок - группа? Музыка сама в себе - мертва, скучна, неинтересна. Считал ли я себя слабым человеком? Вряд ли. Кто ж так посмеет. Просто страшно хотелось куда-нибудь выйти. А куда можно было выйти из закрытого, заснеженного поезда, бьющего железными колесами "тудух-тудух" по жуткой вьюге в город Ленинград? Куда можно было выйти, когда у тебя в руках "Анатомия героя", где классик сходит с ума по уходящей в грибные наркоманские дали Наташе, трахающейся с презренными тушами почти у него на глазах? И ты перечитываешь одни и те же десять страниц в пятисотый по счету раз. Сложно сказать, сколько молодых людей задыхались, читая эту ужасную правду жизни. Доррисон променяла меня на них? Хорошо. Значит, я никуда не уйду. "Все люди бегут по кругу. Все звери бегут по кругу". Я поднимаюсь, вскидывая руку в римском приветствии. В пустом холодном тамбуре вырисовывая холодного черного неба, медленно шепчу Луне закопченными от выкуренной пачки сигарет губами: "Россия - все, остальное - ничто". 2. Оружие Питер встретил ледяным, пронизывающим ветром. Никто меня и не думал встречать, поэтому я постоял минут пятнадцать и побрел к метро. У Гребнева дома, несмотря на большое количество басен, не оказалось дыбы и печей для плавки раскаленного олова, которое необходимо лить на разные части тела подросткам, не согласным с нормами партийной этики, а так же политическим оппонентам. Дома оказалось чисто и уютно. Гребнев младший налил всем горячего чаю в симпатичные чашки и угостил печеньем. Посидели какое-то время и побрели на съезд. Ехали и шли долго. Заседали быстро. Вскоре все закончилось. Возле метро ко мне подошла девушка по имени Джен. Делегатка из Иваново и бывшая жена русского растамана - Ромы ВПРа. Я ее и не узнал, оказывается, мы были вместе на съезде РОСа, и она писала статью в Ивановской газете после моего концерта. По ее предложению мы поехали на вписку к музыкантам из Кинешмы. Группа у них была очень своеобразная. Эдакие монгольские ритмы с обескураживающими текстами. Назывались они "Друзья Будорагина". Они снимали квартиру в самом центре Питера. В шикарном древнем доме, сплошь состоящем из одних углов. Все углы в квартире имели неправильную форму. Друзья этого самого Будорагина гостеприимно сходили в магазин, откуда не менее гостеприимно приволокли шесть бутылок водки, пиво, чипсы и окорочка. После |
|
|