"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу авторагород может стать спокойно". Мне кажется, что Доррисон знала всегда нечто
запредельное, и именно в этом знании, вообще-то, было ее преимущество перед простыми смертными. Она на самом деле прочла за свою жизнь тонны книг и часто молчала в пьяных разговорах и общей ругани, хотя глубоко разбиралась в очень многих вещах. В отличие от множества революционных девушек, ее экстремизм был самым запредельным, искренним, он был для нее всем. Он был ее жизнью. А пьянство - это по Венечке Ерофееву. Здесь все было никак не менее, а наоборот, очень трагично и возвышенно. Придя в себя после пары глотков пива, Доррисон напрягла мозги и нечленораздельно начала объяснять, что ей тут безумно нравится, и она приедет в Брянск через пару недель. Я плюнул и уехал на вокзал. В поезде долго не открывали туалет. Так всегда бывает после Москвы. Я встал в гармошке между вагонов, поссал в дырочку на бегущие под ногами рельсы, затем достал зажигалку, паспорт, вынул оттуда ее фотографию и сжег. Закрыл лицо руками. Блять, как же тошно. Цепочкой пробегали эпизоды, с первого дня нашего с ней случайного знакомства, с первого вечера дома у Михалыча, с концерта, после которого поехали на вписку к доброму несчастному Лешке, огромное окно в ДАСе и бесконечный свет с небес. Демоническая безумная страсть. Радость, трава и михалычевский флэт. Миша уже был влюблен в нее. Знал бы он, чем мы тут промышляем у него под боком, пока он в любовных мучениях выбивает глазами потолок. Мы втроем лежим на широкой кровати в кромешной темноте. Эдакая первая брачная ночь. Меня кто-то за шиворот тащит в Вальгаллу. - Доррисон, это ты гладишь меня по голове? - Нет, Миша, это, наверное, Коноплев перепутал. очень... Миша поднялся перевернуть кассету. В темноте тонкие Танькины губы словно впустили внутрь, прямо в кровь, адскую винтовую эйфорию. Сердце словно машина, и меня здесь уже нет. И вовсе я не онанист Я не дрочил на голую картинку Мои манипуляции не сложно объяснить Я просто ебу невидимку. Правильные песни поет Хуй Забей. Миша тогда подарил мне кассету на память. Он соучастник. Быть может, все подстроено, и на самом деле ничего этого нет... Михалычевский флэт - энергетическая пирамида. Энергетический центр Вселенной. А Доррисон - ведьма из сказок, разламывающая по ночам иголки и жгущая клоки волос обреченных шизофреников, из циничной твари, пожирателя юных дамских сердец, превратила меня в утопленника. Огромное, черное, свалившееся на меня несчастье. Многокилометровый слой черной воды. Никуда от него не деться. Может мне самому попробовать колдовство, приготовление зелья? Может уйти в лес к диким зверям, и остаться с ними, чтоб забыть это дерьмо, чтоб не проснуться... В Брянске было намечено много работы, уже вечером я сел записывать очередной акустический альбом. Альбом назывался "Родина". При этом ее расположение я был уже не в состоянии определить. Это было нечто условное, закодированное. Родина - это миф, это страна, которую искал румынский |
|
|