"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

Один из квартирников мы играли у Сарая. Кажется, это было на метро
Сокол. В это время дома у Сарая шел ремонт, и было очень романтично петь там
песни. Сережа Сарай был одним из очень известных в узких кругах персонажей
московского андеграунда. Он придумывал раз за разом самые изощренные способы
ухода из жизни: резал себе вены вдоль и поперек, запихивал туда иголки. Все
руки у Сарая были изрезаны. По словам тех, кто его знал, Сарай был человеком
очень добрым и отзывчивым. Сделал евроремонт у себя дома, наверное, искал в
этом какого-то обновления, изменения мира собственными руками. В конце
концов, он решил пойти по пути упрощения, и на очередной Новый Год, пока
родители накрывали праздничный стол, за 15 минут до первого удара Курантов
Спасской Башни Кремля - вышел из подъезда собственного дома, недалеко от
крыльца нашел первую попавшуюся березу, затянул потуже петлю и повесился.
В Брянске тем временем отделение НБП отчаянно крепло в боях с суровой
реальностью тотального нежелания масс следовать в светлое будущее за
Боксером и мной. На 1 мая мы наметили шествие, однако, из числа заявленных
тридцати нацболов пришли трое, поэтому ситуацию спасли приглашенные мной
панки. Мы молча проследовали до центральной гинекологической клиники города,
на ступеньках которой правящая в области КПРФ начала свой красный митинг в
честь дня своей солидарности с трудящимися. Трудящиеся напряженно
вслушивались в речи седых ораторов, мы же свалили вон, на зеленую травку -
пить самогон с панками - надо было их отблагодарить за выраженную нам
солидарность.
Двое из первых национал-большевиков Брянска уже давно отбыли на свою
историческую родину - в солнечный Израиль. Это был Майк и была Шаги. Бывшие
наркоманы, с леденящим душу стажем. А пока Майк приходил вечно ко мне в
гости со стаканом марихуаны и уходил через несколько дней, когда она
заканчивалась. На руке Майка красовалась нацбольская повязка, а на шее
висела большая желтая звезда Давида с какими-то иероглифами. Майк глубоко
разбирался в религиозных вопросах, прочел массу литературы по поводу
иудаизма и христианства и никогда этим не хвастался. Дома у Майка был
связной телефон, на который иногда звонил из Москвы Лимонов, и отдавал
распоряжения "немедленно усилить работу". Мы все глубже и глубже уходили
прочь из этого мира, поэтому партийная работа проваливалась полностью. Я по
нескольку недель пропадал в Москве, занимаясь делами отнюдь не
политическими. У меня начинался новый роман, и это было тогда самым главным
в моей жизни. А Шаги уехала в Израиль и теперь работает в полиции с трудными
подростками, по специальности. Она в этом и вправду что-то соображает,
особенно, по части употребления всевозможных наркотиков.
В один из приездов в Москву Непомнящий пригласил меня с собой на съезд
Бабуринского РОСа, в котором сам символически состоял. Мы там были
представлены, как почетные делегаты и деятели культуры. Выглядело действо
очень забавно. Сам съезд проходил в гостиничном комплексе "Орленок". Между
рядами, напротив делегатов, стояли столы с барским количеством вкуснейшей
еды и дорогих алкогольных напитков. Делегаты, благодаря алкоголю, голосовали
очень дружно, без лишних обсуждений. Наверное, и впрямь, обсуждать было
нечего. Все примерно представляли, о чем идет речь, и доверяли своим
лидерам. Однако, голосование качающихся делегатов выглядело
сногсшибательным. На десерт мы с Непомнящим спели по песне, и после моего
выступления откуда-то выкрикнули: "Слава Коноплеву - защитнику Дома
Советов!". Все дружно захлопали, подняли бокалы и решительно выпили. Я был