"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

восьмидесятых, у Юры купили по паре работ Сукачев и Борис Гребенщиков. Тогда
Юра имел успех и в Москве. Много кто хотел с ним познакомиться, как всегда и
бывает, если человека сопровождает успех. Все норовят к нему прикоснуться,
будто и на их долю часть успеха перепадет. Как магические брызги от взмаха
волшебной палочки. И точно так же внезапно отваливают от неудачника, как от
прокаженного, словно боятся подцепить какую-то заразу. В те годы этого
самого Сукачева еще и в Москве-то знать толком никто не знал. Это сегодня им
притомили на всех радиостанциях, когда он у эстрадных монстров на подпевках
прыгает. Во мне Юрины картины вызывали бурю эмоций.
Юдин был на редкость непопсовым человеком в недрах этого долбанного
Моску-Вавилона. На зарплату двух месяцев я купил у него несколько работ,
решив, что деньги придут еще когда-нибудь. Так что они и сейчас смотрят на
меня своими иррациональными телами - эти его картины. Как Юра и предвещал,
они уже пережили столько всего в моей жизни - и людей, и вещей, и событий
разных, что еще обязательно переживут и самого меня. Человек выкидывает все,
но картины всегда бережно сохранит, ибо от них пахнет вечностью.
Средневековьем.
Вскоре, в конце мая, у меня случился концерт в клубе Московской
рок-лаборатории на Басманной. Первое выступление мое было ужасным. После
концерта ко мне подошла круглая большая девушка в очках, похожая на
гигантских размеров муху, и пригласила летом на Оскольскую Лиру. Это такой
фестиваль акустического рока. Девушку, как потом оказалось, звали Дюша
Стахурская. Она была художником-оформителем обложек аудиокассет, и, по
совместительству, барышней рок-поэта Саши Непомнящего.
По идее, примерно через месяц, должен был состояться еще один концерт,
здесь же, в рок-лабе. Его отменили, и я в это время как раз беспорядочно
шлялся по городу Москве. Сидел на Арбате у стены с разрисованными плитками,
пока моя хипповская подружка Хэлл докапывалась до каких-то художников. Как
раз в это время Дюша, Непомнящий, и еще несколько молодых людей тайно от
ментов клеили по Арбату афиши. Таким образом, в клубе на окраине Москвы на
следующий день прошел еще один полуконцерт-полуквартирник, куда пригласили
поиграть за компанию и меня. В этот день мы познакомились с Непомнящим.
Поехали на квартиру к Канингу - чернобородому мужичку в больших очках, очень
религиозному. Пили портвейн, пели свои песни. Непомнящий оказался не просто
рок-музыкантом. Его серьезно интересовали политика, религия и много еще
чего. Он очень много читал - сжирал тонны жирных книг, и оказался на
редкость интересным собеседником.
- Мы, поэты, самые большие грешники. Вот простой человек, Рома, у него
какие грехи? Ну, выпил, ну жену побил, или еще что-нибудь такое. А у нас с
тобой бесы - не просто бесы, а с высшим образованием. И грехи, ясное дело,
соответствующие.
Непомнящий шевелил руками небеса, и двигал ими туда-сюда большие,
жирные тучи:

Будет Русское поле, и приказ "Стоять!"
Будет черная, недобрая, чужая рать
В глубине вдруг увидит свой Китеж-Град
Новый Евпатий Коловрат...

Думаю, он был во многом прав и относительно "Конца русского