"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

Мы вдесятером вышли на лестничный пролет, и начали подниматься наверх.
В момент, когда преодолели уже этажа четыре, раздался жуткий грохот. Это
прямо по нам влупил крупнокалиберный пулемет. Посыпались стекла, все
попадали на пол, кто где был. Я чуть прикрылся коробкой с огнетушителем -
попавшие в стену и потолок пули зажигались. Люди начали отползать. Те двое,
кто бежал выше меня - а я был, наверное, третьим, больше не поднялись.
Остальные поползли кто куда. Здание Дома Советов - аквариум. Там очень много
стекла, подоконники идут ниже колена. Спрятаться некуда. Я сполз чуть ниже,
в промежуток между этажами - сел в углу, отдышался. Решил, что это -
достаточно безопасное место. Однако, обернувшись к стене, прямо на уровне
груди увидел черные отметины, и на полу - пригоршню свинца. Нет, здесь
оставаться небезопасно. Спустился на нижний этаж, кажется, третий или
четвертый. Долго полз по битому стеклу - очень много стекла. Выглянул в
окно - внизу на асфальте, прямо под стеной, распластался в луже крови
ОМОНовец. Подергался, и затих. Весь ужас гражданской войны в том, что жизнь
вроде бы родного тебе, русского человека уже совсем безразлична. Это враг, а
когда врага уничтожают, у тебя самого появляются шансы остаться в живых.
Наконец, огонь прекратился. Я оказался в кабинете некоего господина
Соколова, кажется, это был руководитель Совета Союзов. На столе лежала
записка: "Уехал на переговоры с Патриархом в Свято-Данилов монастырь." В
маленькой комнатушке за кабинетом стояла кровать и столик. И груда пустых
бутылок, кажется, из-под водки. Депутаты грелись водочкой, пока кто-то мерз
у баррикадных костров. Зашел в туалет, оказалось, там была вода. Горячая.
Помыл руки с мылом. Умылся. Вышел в коридор - с этажа уже выйти было нельзя.
В коридорах стояли автоматчики Руцкого, и запрещали уже вообще, куда бы то
ни было ходить. Я попытался выломать дверь, ведущую в другой коридор - двери
там были очень хорошие. Сил у меня не хватило. Зашел в одну из комнат, и лег
на пол. Спать.
Проснулся от танковых выстрелов, жуткого грохота. Здание ходило
ходуном. Осмотрел стены - все хлам. Кругом одно дерево. Один снаряд - и все
мы тут сдохнем. Рядом залегла какая-то бабуся, и начала причитать:
- Не бойся, сыночек, умирать - мы все сразу в рай попадем.
В рай вот так, без сопротивления вообще, уходить не хотелось. Кто-то
приговаривал за спиной:
- Руцкой сказал, что скоро нам на помощь вертолеты прилетят. Авиация.
- И танки приедут, и корабли приплывут. - со значением добавил я.
Ни в какую такую авиацию тоже на хрен не верилось. Вскоре, похоже,
началась сдача. На другом берегу Москвы-реки в ладоши хлопали обыватели.
Благодарили Ельцина за спасение Москвы и москвичей. Наверное, правильно
благодарили. Это ведь был их президент. Москва жила отдельно от России, и
совсем не так, как эта самая, остальная Россия. Так и осталось до сих пор.
Нас вывели в сторону набережной. На ступеньках стояла "Альфа".
Выглядели они, как настоящие инопланетяне. Нас погрузили в автобус, и
повезли в отделение милиции, на метро Баррикадную. За окном полыхало зарево.
Стакан Дома Советов горел со всех сторон. Говорили потом, что после нашей
группы больше никого выводить из здания не стали. Все остались там, внутри,
уже навсегда. А на белых стенах кабинетов, в нынешнем Доме Правительства, в
ночь с третьего на четвертое октября каждый год проступают пятна
человеческой крови. Крови тех, кто поверил "водителю самолетов" Руцкому. Кто
последним своим патроном по удивительной причине не выстрелил ему в голову -