"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

Дома Книги подъехали несколько автобусов с ОМОНовцами, грамотно рассекли
толпу нападавших дубинками. Я до начала столкновения был во втором ряду, и
пару раз получил по спине этим самым "демократизатором". Кроме энтузиазма у
толпы не было практических навыков - никто не знал, как следует вести себя
при столкновении. Поэтому нападавшие в считанные даже не минуты, а какие-то
секунды захватили самого Уражцева и увезли его в отделение, откуда вскоре
отпустили. Толпа, однако, разошлась уныло по домам, поскольку, что именно
теперь делать - никто не знал.
Я вернулся домой и включил телевизор. СМИ были полностью на стороне
Ельцина. Кроме как у оцепления вокруг Дома Советов, никакой информации из
уст оппозиции не было совсем. Нигде. Еще выходили оппозиционные газеты, но
их было мало, тем более, что это был сплошной маразм и плач. Ситуация
выглядела абсолютно обреченной. Еще несколько моих единоличных попыток
проникновения на площадь успехом не увенчались. Однако, пришло третье
октября. Вечером с телевидением начали происходить странности, оказалось,
что днем произошли серьезные столкновения, были погибшие, демонстрантам
удалось разблокировать Дом Советов. Ценою жизней нескольких человек. По
телевизору шли новости СNN, без перевода. На экране были коридоры Останкино,
там стояли бойцы спецназа в своих жутких одеждах - так называемые
"космонавты".
Не знаю, как безоружной толпе перед Останкино, которую отправил туда
Руцкой, а мне стало уже абсолютно ясно, что крови будет очень много, и,
скорее всего, кончится это очень плохо. Я натянул одежду и, на
подкашивающихся от ужаса ногах, вышел прочь из дома. Окончательно решив для
себя, что даже если это и будут последние часы моей жизни, то они должны
пройти именно там, в окружении людей, близких мне по духу хотя бы тем, что
многие из них прошли через Приднестровье - и нужно было отдать им мой долг.
Долг от народа Приднестровья - защитникам Дома Советов. За то, что все эти
годы не молчали, и за то, что приехали в 1992 за Приднестровье умирать. И
многие умерли. И еще... потому, что я видел там, на трибуне Дома Советов,
Невзорова. Наверное, именно Невзоров был для меня в те дни "совестью нации",
а ни какой не Солженицын, ни Ростропович, ни Коротич.
Через сорок минут я был в строю. В том же отряде, охранявшем
комендатуру, только люди были смертельно уставшие. Две недели в сырости и
холоде дали о себе знать. Мне, как и прочим из нашей комендантской, выдали
противогаз, шлем и дубинку. Наверное, трофейные.
На площади перед Домом Советов гудела масса народу. Казалось мне,
столько людей здесь не было и в первые дни. Всеобщее ликование и хаос. Волна
за волной - овации встающим к микрофону, несколько десятков тысяч. Их было
так много, и они были так счастливы, что мне был понятно - они не видели
CNN. Они не знают, что произойдет в Останкино. Я тоже не знал, но был уверен
на все сто процентов, что эти вот люди, забежавшие сюда по пути с работы,
никогда не возьмут телецентр - за него никто не будет миндальничать,
вступать в переговоры - прольется очень много крови. Так оно и произошло. Мы
стояли с ополченцами отдельно от толпы и слушали тихо шипящее радио Эхо
Москвы. Молча. Переглядывались, понимая друг друга без слов. Новости плохие.
Молчали, потому что не должно быть паники...
Теперь сложно судить о том, когда вообще у сторонников Руцкого были
шансы - быть может, они были час назад, быть может, два часа назад, быть
может, они еще были в течение ночи, когда, кроме телецентра, милиции не было