"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

хочет отрубить голову Бабурину. Тогда я еще не всех лидеров оппозиции знал в
лицо и с трудом понимал, о ком идет речь. Дед требовал настоящей демократии,
наверное, он верил Ельцину, как и большинство москвичей. А я молчал, не
раскрывая своей большой тайны. Я решил обязательно пойти на шествие 9 мая, и
если придется, кидать камни и бить ногами московских милиционеров.
Коты мирно спали, выложив свои жирные туши и огромных размеров яйца на
созерцание окружающим. Думаю, в этот момент они переваривали своими
огромными желудками и длинными, многокилометровыми кишками мою колбасу, и
она пришлась им по душе.
Утром 9 мая я приехал к Белорусскому вокзалу. Оттуда начали движение
колонны оппозиции. Все эти "колонны" со всех сторон охранялись какими-то
дружинниками, и встать внутрь было невозможно. Сразу кто-то спрашивал, а кто
я такой, а что я им мог ответить? Трусоватая толпа очень боялась провокаций.
ОМОНовцы робко щемились по переулкам. Кого бы они могли в этот великий день
остановить? Однако толпа числом в несколько десятков, а может быть и сотен
тысяч человек боялась, что ее спровоцируют на незаконные действия.
В колоннах шли москвичи. Были победнее, но были и прилично одетые. Эти,
как правило, шли по тротуару. Прямо под ноги симпатичной, богато одетой
блондинке, под руку с буржуем в легкой коже, вывалилась из толпы бабка и,
размахивая маленьким красным флажком, заголосила, с ненавистью глядя в лицо
девушке и ее кавалеру:
- И против Тампаксов мы в бой пойдем! - и немедленно вбежала обратно в
свои ряды.
Толпа тем временем пела "Смело мы в бой пойдем". Бабка, похоже, в
Тампаксах уже не нуждалась, а классовой ненавистью возмущенный разум закипал
по полной программе. Я переходил от колонны к колонне - краснознаменные
тетки и деды нигде меня не пускали вовнутрь. Когда кончились эти самые,
трусливые "красные колонны", начались коричневые мелкие группы. Эти ни о
каких провокациях не думали, я встал в шеренгу, где шли ребята в черных
рубашках с рунами на знаменах, и увидел мужика в военной кепке и очках. Это
был Лимонов.
Конечно, я читал его статьи еще в Приднестровье, и очень удивился,
когда его запретили печатать. В отличие от всех, вернувшихся из-за границы в
Россию, он не радовался и не боготворил новую власть. Он приехал в
Приднестровье и оказался одним из немногих в России известных людей, которые
побывали там. Странно, правда, что приднестровские власти забыли дать ему за
это медаль "Защитник Приднестровья" - наверное, просто забыли. Всех ведь не
упомнишь.
Я примерно понимал, какое государство Лимонову не нравится, и был с ним
солидарен. Хотя, как и все, Лимонов ничего не говорил о том, к чему,
собственно, стоит стремиться. Что есть благо. Все же эти стенания на тему
того, что "у нас была великая эпоха" меня радикально не устраивали. Я не
считал ее великой. Я считал жутким позором для страны выкидывание сотен
миллиардов нефтедолларов на вооружение и космос при раздетом, разутом,
неустроенном народе. Я ненавидел коммунистов, потому что, по-моему, желание
носить нормальные, удобные штаны из джинсовой ткани, иметь нормальную обувь
и есть не только кашу - это не запредельные требования. Коммунисты
сэкономили на копейках, пожалели для людей какой-то там колбасы. Это их
мудачество, а не мировой заговор жидомасонов, привело к развалу страны. Если
бы Генеральных Секретарей и членов Политбюро по достижении 45-летнего