"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

была ему глубоко до лампочки, в лидеры он не стремился, а без него самого
Кишиневское отделение походило уже не на группу неуправляемых
панков-отморозков, а на тень шакала - Ткачука и офицеров молдавских
спецслужб. У них уже зрели свои планы насчет отделения. У Женьки были планы
зацепиться в Москве, поближе к родителям, получить нормальные документы,
работать, обустраиваться потихоньку... Каким любопытством его угораздило в
тот злополучный день оказаться рядом с нами? Мать и отец ждали немедленного
освобождения ни в чем не виновного Женьки. Что, казалось бы, могло этому
помешать?
Подошла мама Леши Голубовича. Старенькая добрая женщина. В ее глазах
стояла беспредельная любовь. Она наверняка ничего в жизни не пожалела для
своего сына. Он всегда был ее гордостью. Алеша. Он был там, за прутьями
решетки. На нем была та же одежда, что и на митинге.
- Рома, обязательно приезжайте к нам в гости, когда все это закончится.
Алеша мне много о вас рассказывал. Мы с Лешиным папой Вас официально
приглашаем.
У Николаева отросли волосы. И сидел он на скамье подсудимых как вылитый
молдаванин. Красивый черноволосый молдаванин. В клетке. Что у него здесь?
Какая судьба?
Начался вызов свидетелей. Все по очереди рассказывали - кто что видел.
Затем поднимали "пострадавшего" мента. Жирная шея. Вылитый браток с золотой
цепью и барсеткой никак не походил на пострадавшего. Он отвечал отрывисто:
"Нет, этого тоже не видел. Били те, в клетке." Как по заготовке. Я спросил у
Алексея руками, получал ли он мои письма, он ответил, что нет. Опустив
голову.
Объявили перерыв. Наверное, многие почувствовали, что все не идет легко
и ровно. Адвокат Голубовича перепутал листы в материалах дела. Этот
продуманный адвокат, на мой взгляд, занимался на суде чем угодно - только не
Голубовичем. В ходе процесса он писал статьи в прохановскую "Завтра",
раздавал интервью. Как оказалось, у него на носу были выборы в депутаты
Государственной Думы. Человек делал себе красивый оппозиционный пиар. Он все
нагородил в одну кучу - всех революционеров слил как в помойное ведро -
террористок Новой Революционной Альтернативы, Соколова, Губкина, и туда же
за компанию приплел для красного словца Голубовича с Николаевым. Зачем ему
это было нужно? Не знаю, сколько в человеке может быть самолюбия. Сколько
могло быть общего у Голубовича с экзальтированными девицами из НРА,
взрывавшими приемную ФСБ?
Обоим: и Голубовичу, и Николаеву дадут срок - долгих три года. Никаких
условных, ни капли сострадания. А пока шел всего лишь один из первых дней
процесса. Объявили конец заседания, и толпа нацболов дружно ломанулась на
улицу. В темном коридорчике на лавке сидела мама Алеши Голубовича. Одна. И
плакала навзрыд. Я подошел, спросил, не нужно ли чем помочь.
- Рома, принесите, пожалуйста, воды.
Спустился вниз. Поднял пластмассовую бутыль из-под лимонада. Там была
какая-то вода. Холодная. Попробовал - вроде питьевая. Вбежал по лестнице
вверх. Протянул ее Лешиной маме. Она отпила несколько глотков и снова
заплакала. Я закрыл глаза и вышел вон на улицу.