"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

выходящий на сцену ДК МАИ перед выступлением рок-группы с собственными
руками изготовленным плакатиком "Пиздец проклятому совдепу". За эту
провокацию его, помнится, исключили из института. Кто упомнит ту рок-группу?
А Дугина знают все. Провокация - это советник Президента Сурков, забивший
осиновый кол в горло КПРФ. Никогда ей больше теперь не подняться. Словечко
"провокатор" - из лексикона кабинетных мразей, трусливых маленьких крысят.
Тех, кто боится, что порядок вещей завтра будет полностью нарушен. Что опять
вдруг, десять лет спустя после революции, вместо стерильного пиджачка вдруг
придется примерить камуфляж, и тебя захочет убить случайно прилетевшая
откуда-нибудь граната. Это тоже ведь провокация. Что волоски с жопы вырывать
пинцетом вдруг станет некогда. И когда они слипнутся - тебя немедленно
обнаружит враг и заботливо перережет горло. "И это как раз буду я", -
Неумоев совсем не ошибся. Он то же был когда-то одним из наших. Концертный
тур "Русский Прорыв" - это грандиозная музыкальная провокация, свернувшая
башню целому поколению.
В день вручения удостоверения победителю - уже депутату Государственной
Думы, одна из Елькинских девочек врезала по роже этому самому депутату
цветами. За все.
В Брянске уже более-менее выздоравливала Хэлл. Я сообщил ей, что денег
на поездку в Италию не будет, и пусть не надеется. Она кинулась звонить
туда, и через пару дней получила перевод. Каждый день по ночам трезвонил
телефон, и, наверное, чтоб не позабыли о ней, охала по-итальянски, изображая
страсть, как последняя шлюха. Что поделать, иногда и хиппи резко меняют свои
убеждения. "Ну и пусть катится", - подумалось мне - "никого нельзя держать".
Уже совсем не важно, хороший я был тогда или плохой. Что я мог ей
предложить? Последовать со мной в очередной Дзержинск? Не хотелось ей быть
Валькирией революции. Не надо. Пусть уж лучше катится к своим румынам на
Калабрию. Хоть на Сицилию. Там тепло и фрукты. Я дал себе слово больше не
пытаться ее остановить. На хер мне такая "жена декабриста"? Я проводил ее до
автобуса в Смоленск, там должна была пройти пересадка на другой рейс, уже до
Италии. Она долго смеялась в окно, махала рукой и что-то там говорила про
наше светлое с ней будущее. Я смеялся. Светило яркое солнце. Выкурил
сигарету, все исполнено. То, что мы разбежимся в разные стороны навсегда -
ей еще два года назад предсказала какая-то безногая бабка, к которой Хэлл с
подружкой поперлась в поисках пропавшего персидского кота. Чушь какая-то.
Бабка видела будущее, и вместо судьбы кота предсказала Хэлл, что мы с ней не
любим друг друга и по очереди уедем отсюда, из Брянска, навсегда. Все
исполнено. Наступило какое-то решительное удовлетворение результатом.
В Вибо Пицце на перроне электричку встречал дед Кармэлло. Хэлл
подбежала к нему, и задрав обе ноги, в прыжке обхватила деда за шею.
Наверное, деда заводило ее круглое, как блин, лицо, кудрявые светлые волосы,
большие коровьи глаза и очень маленький рост. Наверное, дед был педофилом,
поскольку Хэлл по всем мыслимым итальянским понятиям считалась еще совсем
бэйби.
- Моя Мона Лиза! - прошептал дед.
Он снял ей квартиру в деревне, чтоб наведываться на часок-другой,
однако уже через две недели она сбежала в Неаполь к своим румынам. Позвонила
мне и пожаловалась, что дед требовал от нее хорошего настроения, когда
заходит вечером на кофе, и что она не может с ним жить. Обычный итальянец.
Если платит - привык получать кайф. Чего уж тут удивительного.