"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу авторапостеснялись. Говорили очень почтительно в отношении друг друга.
В остальном кандидаты вели себя по-разному. Барышня по имени Алина, моя землячка, кандидат от правых, рассмешила весь избирком своим информационным листком для избирательных участков. Алина указала, что после аварии на Чернобыльской АЭС беженкой покинула с родителями Брянскую область. В 1984 году. Авария, на самом деле, случилась в 1986. На том злосчастном заседании избиркома нам влепили второе предупреждение и решительно не давали говорить. Однако, после моего намека по залу пошел такой шорох и оживление, что председатель вынужден был замять конфуз. Все дружно постановили считать это надругательство опечаткой. Последнюю встречу с избирателями нам разрешили провести по селектору на все цеха и кабинеты НИИ, занимавшегося разработкой и производством пластитов и прочих взрывчатых веществ. Мы с Голубовичем немного посмеялись, выглядело это приглашение достаточно символичным на фоне нашего имиджа отъявленных экстремистов, которым палец в рот не клади. Руководитель НИИ, оказывается, искренне верил в нашу победу. И очень просил нас после победы посетить первым его проблемное предприятие. В самый последний день допустимой предвыборной агитации мы со Стасом Дьяконовым отправились в город Богородск и целый день, как все прочие партийцы, пробегали с газетами. Старинный город Богородск был славен историей центра кожевенной промышленности. До революции по количеству предприятий, выпускающих изделия из кожи, Богородск занимал второе место. После Питера. Лазили мы до позднего вечера, и уже заполночь вернулись обратно в Дзержинск. Самое главное осталось позади. Аскетизм и дисциплина. Самовольный тотальный запрет на практически все удовольствия. Секс и алкоголь под запретом, чтоб никому не было обидно. А тоталитарной сектой. Наверное, по-другому ничего и не вышло бы. Со стороны мы напоминали роботов. Люди в черном лазили денно и нощно по всему городу, и были крайне непохожи на окружающих. Дзержинск очень провинциален. Ничего подобного город не видел. На рок-концерте, устроенном в городском ночном клубе, куда приехал Джефф с нацбольскими панками и Елькин со своими гитарными девочками. Они наделали столько экстремизму, что поглазеть на нас, прыгающих под музыку последних времен, сбежались все тетки из баров и кафе. Вместе с ментами вылупились, разинув свои златозубые рты. Выборы подходили к концу. В штабе не осталось ни одной газеты. Только та самая, мерзкая первая листовка, "свой парень", валялась по всем углам. Ее осталось еще тысяч десять, и Елькин собирался ее оприходовать уже после всего, просто пустить ее на Нижний. Наступил последний день. Я весь его просидел в избиркоме. На тот случай, если в последний день удумают-таки нашего кандидата снять. Слонялся, болтал с представителями штабов других кандидатов. Особенно долго говорили ни о чем с тремя толстыми молодыми людьми в белых костюмах. Молодые люди бодрились, все истории мне всякие рассказывали. В коридоре столкнулся с Председателем избирательной комиссии. Довольно интеллигентный мужик, отставной военный, с которым мы проговорили около часа о разных умностях, после всего задал вопрос, на какое, собственно, место мы рассчитываем. Я ответил, что особо в облаках не летаем, но в победу верим. А во что нам еще было верить? На что он мне ответил: - Я, конечно, Роман Евгеньевич, желаю Вашему кандидату всяческих успехов, но, по моим данным, будет у него один процент и последнее место. |
|
|