"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

много где нам просто не разрешили проводить эти самые встречи, мы бы имели
более весомые шансы. В Нижегородской области в тот год наблюдалось тотальное
безвластие в ряде очень важных сфер. Наши оппоненты, к примеру, умудрялись
залезть в церковь. Попы с удовольствием брали деньги и агитировали за
коммунистов, либо за демократов. Мы до этого, увы, не додумались. А,
впрочем, у нас и денег таких отродясь не было.
Тяжелая, монотонная избирательная кампания шла не только в Дзержинске.
Больше ста нацболов прошло через те выборы. Люди работали в других
населенных пунктах, райцентрах, попадавших в зону проживания наших
потенциальных избирателей. В Ардатове работал питерский парень Нос, который
умудрился взорвать бабуле, у которой мы сняли для него комнату, газовую
колонку. Нос обегал населенный пункт и однажды с группой нацболов нарвался
на мэра этого населенного пункта. Случилась очень содержательная беседа:
- А вы это почему тута на столбах все такое клеите?
- А ты кто такой, дядя?
- Я мэр, это мои столбы.
Мэр был послан чрезвычайно далеко, и тут же ломанулся звонить по
мобильнику, а нацболы пустились наутек от милицейского козла. И убежали. В
Питере по возвращении с выборов Носа ссадили с поезда и на перроне
арестовали. На выборах он одновременно скрывался после каких-то больших
неприятностей и зачем-то купил билет на свою же фамилию. В Дальнем
Константиново, в маленьком деревянном домике жил Марсель Гатауллин. Худой
темнокожий Марсель походил на индейца. В мирной жизни он работал юристом, а
здесь пешком проходил все близлежащие трассы и в одиночку покрывал нашими
листовками целый район. В этой же деревушке мы на одной из встреч с
избирателями случайно встретили панка и долго ржали, откуда он, волосатый,
тут взялся. Очередной клон Летова. С такой же прической, неестественных
очками, козлиной бородкой и кедами. Панк рассказал, что местные сельские
пацаны делятся на две категории. Первые - это те, которые носят брюки с
наглаженными стрелками, и заправляют их внутрь резиновых сапог. Это быки. А
другие, это те, которые просто "Ы-ы-ы", глупо улыбаясь развел руками панк.
Это лоси. Предполагалось, наверное, что лоси - это либо наркоманы, либо
просто полные кретины. Я уточнять не стал. Оказалось, панк что-то слышал о
Партии и заинтересовался. Так у Марселя появился собеседник.
Мы с Голубовичем решили немного скрасить Марселю жизнь. Купили куриных
ног и поехали в лес. Прямо на снегу разожгли костер, жарили ноги и
беседовали на разные высокие темы. Предметом острейшей дискуссии стала
лимоновская брошюрка - открытое письмо президенту, написанное в Лефортово.
Лимонов выступал теперь в новой для себя роли противника войны в Чечне и
процессов об измене Родине над учеными и журналистами, передававшими
западным спецслужбам и "экологическим организациям" те или иные российские
военные секреты. Лимонов написал на волю письмо с призывом полностью
перекроить идеологию Партии, убрать весь милитаризм и страшилки типа
"Сталин-Берия-ГУЛАГ". Не мудрено, он теперь сам оказался в некотором роде,
узником ГУЛАГа. Голубовича же с Марселем такой поворот куда-то в ряды
диссидентского правозащитного движения абсолютно не устраивал. Такие пируэты
писательской мысли никто не оценил. Мы напряженно спорили:
- Роман, для меня после этого самого письма термин "нацбол" и
"лимоновец" не пересекаются. Я не лимоновец. Не друг всех чечен. Я не
собираюсь кричать "Свободу чеченскому народу" только лишь потому, что