"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора Еще я ездил в спортзал. В целях борьбы с ожирением из-за резкой
никотиновой диеты, я таскал штангу, жрал творог и читал французскую классику. Надо же когда-то было ее прочитать. Всех этих Мопассанов, и так далее. Было очень познавательно. С каждым днем мои познания о женщинах росли, и это ни хера не радовало. Понятно было только то, что я, наконец-то, теперь уже совсем основательно попал. Сел на задницу. Плотно. Спасение пришло издалека. Как-то глубокой уже ночью раздался звонок телефона: - Рома, ты не знаешь, случайно, а какого... такого можно пообещать химикам, ну, если кругом химзаводы, чтоб им понравилось? Это звонил Тишин. Из Нижнего Новгорода. Они сидели дома у нижегородского гауляйтера и рок-музыканта Димы Елькина, пили чай и пытались сочинять черновую концепцию предвыборной кампании для кандидата в депутаты Государственной Думы на дополнительных выборах по Дзержинскому избирательному округу. Кандидатом был наш общий старый знакомый. Его имя - Эдуард Лимонов. На вокзале в Нижнем Новгороде меня встретили Елькин, Слон и Василиса. Все кругом было серое, и мы сами были какие-то серые. Я был однажды до этого в Нижнем, с концертом. Дима Елькин был обычным нижегородским жителем, с виду и не скажешь, что этот парень - экстремист, под руководством которого городские панки бьют стекла в магазинах и офисах демократических партий, и ходят на митинги, выражая протест против американской помощи косовским албанцам, или еще по разным там бессмысленным и, наоборот, самым многозначительным поводам. Дима жил в обычной многоэтажной панельке. Его родители когда-то изумительный, пышный желтый хлеб. Его невозможно было резать - он рассыпался в руках, как украинская паляница, и был ужасно вкусный. По хлебу я, было, решил, что Дима - хохол. Что, однако, не подтвердилось в дальнейшем никакими фактами. Слоном был черноволосый кудрявый парень из МГУ, изгнанный оттуда будущий шифровальщик. Его родители были учеными и жили здесь же. А Василиса была на тот момент его девушкой, имела красные волосы и желание помочь всем своим присутствием. Мы поехали к Елькину домой, немного пересидели и двинулись в Дзержинск. С первого знакомства я пребывал в полном и решительном ужасе от увиденного. Кругом наблюдалось решительное запустение. На улицах кругом лежали толстые слои мусора. Лед никто и не собирался сбивать на тротуарных дорожках, поэтому кругом был лед и вода. Было жутко скользко. Так, что можно было бы убиться. По городу ползали доисторические трамваи. Мы сняли квартиру в центральной части города, на последнем этаже, кажется, трехэтажного здания. Столетний дом трясся при приближении каждого трамвая - за окном шли рельсы. И, наверно, самое страшное - это воздух. Воздух был полностью отравленным. Он имел неестественный голубоватый цвет стеклоочистителя и удушающий запах. Это было связано с тем, что Дзержинск был одним, наверное, из крупнейших химических центров России. Это город химзаводов. Они шли один за другим, рядами. И были везде. Только химзаводы. В снятой нами квартире, исполнившей в дальнейшем роль головного предвыборного штаба, было две комнаты, разделенные деревянными перегородками, вытянутая прихожая, крошечная кухня, колонка, разбитая ванная и микроскопический туалет, который сразу начало затапливать. Мы привезли от |
|
|