"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

кельтскими крестами на шеях, дочка Терехова и три ее школьные подружки, и
еще штук пять детей до 14 лет. "Вот тебе и боевая организация!" - подумал
себе я, - "Чудаки какие-то. Просто полное попадалово".
С позором изгнав сумасшедшего мента, Терехов тут же предложил мне
возглавить в Брянске его Союз Офицеров. Я вежливо отказался, поскольку
никакой не офицер, да еще и в НБП. Офицера пообещал ему найти, однако,
вскоре стало уж совсем не до этого. Офицеры нам и самим бы не помешали. Вот
в таком дурдоме я и повстречал этого самого, "надежного человека".
Ко мне подошел и представился спортивного вида молодой парень,
примерно, моего же возраста.
- Здравствуйте, меня зовут Алексей Голубович. Я из Магнитогорска, -
голос ровный, напрочь лишенный эмоций, прямо пародист Семен Альтов. И нос
такой же, прямой. Просто вылитый Альтов. Как в телевизоре, прямо в
"Аншлаге".
Так мы и познакомились. Я всунул ему штук пять газет, и мы прообщались
следующие двое суток. Голубович также ждал от этого похода чего-то большего.
А попал в какой-то зооуголок. Следующим вечером мы оказались где-то под
Гомелем, в лагере, где отдыхали студенты Белорусских ВУЗов. Мы со своими
нелепыми красными флагами представляли Россию. Были там еще и хохлы со
своими. Вполне обычные студенты. Вообще странно, почему мы примкнули к этим
абсолютно нормальным людям. В завершении официального открытия лагеря взял в
руки микрофон какой-то местный ди-джей в желто-полосатых широких штанах. И
торжественно объявил:
- Мы очень рады приветствовать делегации из стран ближнего зарубежья.
Надеюсь, что в будущем к нам обязательно приедут и из дальнего зарубежья.
- Приедут обязательно. И пристроятся к тебе сзади, - тихонько
прокомментировал для ближнего окружения Голубович.
Сразу врубили дискотеку. Народ кинулся выплясывать под бодрую
"Хава-нагилу". Ставили ее раз двадцать. Мы с Голубовичем ушли бродить по
лесу и делилиться комментариями относительно будущего страны. От меня он
впервые услышал про Казахстан. И про то, что можно будет в скором времени
попасть в настоящий лесной боевой отряд, как у Че и Фиделя. Он сразу же
загорелся. Все остальное из области политической демагогии для него,
независимым взглядом окинувшего партию еще раньше, никакой самостоятельной
ценности не представляло. Алексею хотелось подвига, и я пообещал это быстро,
в течение нескольких месяцев, организовать. Ночью все залегли по палаткам
спать, я остался охранять отряд у костра. Подошел белорусский ОМОНовец.
Молодой парень, двадцати лет, с белыми кудрями, накачанный так, что,
казалось, кожа полопается на лице. Мы болтали несколько часов, пока я не
попросил у него рассказать анекдот про Лукашенко. Парень весь сжался, и уж
больше совсем не смеялся. Озираясь по сторонам, грубо оборвал беседу и
напрягся, как дрессированный бультерьер. Он не отошел от меня ни на шаг до
самого моего отъезда оттуда обратно. Белорусские ОМОНовцы наверняка
дрессируются на предмет анекдотов. Они, как я понял, в Белоруссии запрещены.
По крайней мере, касающиеся их очень правильного и патриотически
настроенного президента.
Вскоре пришла зима. Я сидел дома, когда зазвенел звонок в дверь: в
прихожую зашел усталый незнакомец с редкой бородой. Представился. Уж точно,
никак не ожидал увидеть его в эту минуту здесь, у себя дома, в Брянске. С
этой своей бородой Голубович походил на какого-нибудь беглого каторжанина. Я