"Григорий Иванович Коновалов. Вчера (Повесть) " - читать интересную книгу автора

опустив руки, прикусив нижнюю губу, смотрел на его брови снизу вверх.
Поднавознов остановился в двух шагах от старика, вынул свой нож и,
усмехаясь, кривя губы, спросил:
- Тебе помочь, Еремей Николаевич?
Дедушка вытащил из кармана мешок и, встряхнув его перед глазами Микеши,
спросил:
- Твой?
Микеша побледнел, и теперь чужой казалась улыбка на его губах.
Старик наотмашь ударил его хворостиной по спине.
Микеша упал на четвереньки, карабкаясь на песчаный взлобок. Дед взял
его за шею двумя пальцами, как берут котят. Я зажмурился. Я слышал ноющий
свист хворостин, дурной рев Микеши. Два обжигающих удара по спине
заставили меня подпрыгнуть. Потом все затихло, и я открыл глаза.
Дедушка сидел на берегу, опустив голову, легкий ветер колыхал его
волосы. Нахмурив брови, дед сказал:
- Я вас образую, шалопаи! Цацкаются с вами. Андрюшка, какой ты, к
черту, парень, если не заехал ему в рыло? На тюремные дела толкает он
тебя, а ты идешь овца овцой.
Дедушка взял пучки хвороста, спрятал мешок в карман своих холщовых
штанов и пошел домой, ни разу не оглянувшись.
- Вовек не прощу я ему и тебе, - сказал Поднавознов.
Я шагнул к нему и ударил его в лицо. Он удивленно посмотрел на меня,
сплевывая розовую слюну.
- Эх, Андрюшка, стукну я тебя разок кастетом, и склеенная башка твоя
разлетится, как горшок, - сказал Микеша уже без прежней уверенности.
Утром мы с дедушкой, положив на рыдван борону, лагун с водой, поехали
сеять. Бабка поставила в пшеницу горшок кислого молока. Гладкий
перелинявший Старшина понесся рысью по ровной степной дороге.
Встречались крестьяне и, сняв шапку, спрашивали:
- С помощником едешь?
- Да, не видя подрос!
Остановились у межевого столба, на котором белел лошадиный череп. Дед
запряг Старшину в борону, насыпал полную кошелку пшеницы, повесил через
плечо ремень и пошел по полю, разбрасывая зерна. Когда он обошел два
круга, я сел верхом на лошадь и поехал по пашне.
Так я ездил до обеда, три раза по одному следу.
День был теплый, тпхпй. Я слушал пение жаворонка нал голым полем,
старую дедушкину песню, которую он тянул тонким голосом:


По увалам, по долпнушке
Сеял хлебушко Илья Муромец.


Крепко пахло черноземом, конским потом, ремнями.
С какой радостью после работы я садился на землю перед котлом, ел
сливную кашу, немного пригоревшую, пахнувшую дымком. На вечерней заре
ложился спать, накрывшись до подбородка жестким зипуном. Меркло над степью
небо, прохладный чистый воздух овевал лицо. Засыпал я быстро, едва поймав
взглядом звезду.