"Григорий Иванович Коновалов. Истоки (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

- Потом как-нибудь, Савва Степанович. На охоте или на рыбалке.
Врастайте в коллектив всем своим горячим сердцем. Со временем горечь
осядет, второстепенное отсеется, а главное покажется в несколько ином
свете. А там, глядишь, и не захочется толковать о своем черном дне.
- Упрощаешь немного, Юра.
- Зачем же усложнять сложное? Только запутывать. По себе знаю, Савва
Степанович, чувства горькие границ не имеют. Лучше не давать им волю.
Ушибов трогать не будем. По возможности, конечно. Поедем к нам, отдохнете,
а?
- Вези меня в горком, к Солнцеву, - приказал Савва и, усмехаясь,
иронически добавил: - Воспламеним Тихона Тарасовича перспективой.


IX

Во дворе горкома Юрий поставил машину рядом с видавшим виды
<газиком>. Савва узнал этот автомобиль. Часто, бывало, в кромешной ночи
гонялись с Солнцевым на этом <газике> за зайцами, ослепляя их фарами. И
подумалось Савве, что машина смахивает на Тихона Тарасовича: лобастая,
изношенная, она бегала по любому бездорожью. Как и Тихон, она уже много
лет не отдыхала, страдала одышкой, но всегда имела походный, боевой вид. И
еще вспомнил Савва: Солнцев нелегко расставался с привычными вещами, будь
то машина или костюм.
Вошли в просторный кабинет с почерневшей дубовой панелью. Из-за
большого старого приземистого стола вышел вразвалку болезненно полный
Тихон Солнцев.
- Привет сталеварам, привет! - сказал он хрипловатым, как у погонщика
быков, голосом. Достал из кармана серого просторного пиджака коробочку,
взял из нее какую-то таблетку, ловко кинул в рот и запил нарзаном. Лукаво
прищурив глаза в припухлых отечных веках, спросил Юрия: - Скажи мне, Юрий
Крупнов, хвост вертит собакой или собака хвостом? - Не дожидаясь ответа,
вынул из скрипящего ящика стола два экземпляра заводской газеты, подал
один Савве, другой Юрию. - Как вам нравится фельетон <Бескрылая фантазия>?
Зло смеялся некий Тихон Заволжский над городским строительным
трестом: и дома-то строят нелепые, и средства-то расходуют не по
назначению, и хватаются-то за многие объекты.
- Тихон Тарасович, написано неплохо, - сказал Юрий.
Взмахом выцветших бровей Солнцев погнал волны морщин по просторному
лбу, они затерялись в густой медновато-седой заросли волос.
- Этот новоявленный Щедрин - трус, - сказал он с одышкой. - Ишь ты,
Тихон, да еще Заволжский. Таракан он запечный. А ты, секретарь, проморгал,
выпустил из рук газету. Получилась игра фантазии, чересчур крылатая.
Разберись! Скажи этим Тихонам и Епифанам: критикуйте в открытую. Они не
селькоры первых дней Советской власти, перед ними товарищи по работе, а не
кулаки с обрезом. Мы критику любим, но какую? То-то и оно!
Савва украдкой следил за Юрием: тот слушал секретаря спокойно, не
сводя с него голубых, с суровым холодком глаз, едва заметно улыбаясь
уголками рта.
<Что-то более значительное скрывается за этим разговором о
фельетоне, - подумал Савва не без тревоги. - Солнцев опытный, умный, и