"Григорий Иванович Коновалов. Истоки (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

к бурому, полированному волной камню. Матвей сошел в загустевший сад, в
теплую тишину крепкого цветочного настоя. За белым разливом вишняка
голубела крыша соснового дома со светелкой. За домом, на пригорке,
темновато в сумеречном таинстве, зеленела могучая ветла в корявых латах
коры. Предание говорило, будто посадил эту ветлу кормчий Степана Разина
Модест Крупнов, бежавший сюда, в Вислую дубраву, после жестокого поражения
вольницы у высоких берегов Симбирска. Мало ли легенд на Волге!
Из-за яблони вывернулся кудрявый подросток крупновского покроя,
несмело потянул макинтош, заглядывая снизу в лицо Матвея карими,
блестящими, как звезды, тревожными глазами.
- А в Испании бывали?
- Не успел, - и Матвей погладил мальчика по голове.
Маленькая старушка в шерстяной телогрейке, в черном платке концами
назад проворно сбекала по ступенькам веранды. Матвей нагнулся, и они
поцеловались.
Вразвалку подошел Денис, крепко, в замок, сжал Матвея и даже озорно
крутнул вокруг себя.
- Пахнешь, братан, как сиреневый куст... Хорош, хорош! - Улыбались
выпуклые заслезившиеся глаза, вздрагивали крылья носа, составлявшего почти
прямую линию с крутым невысоким лбом. - Но и мы с Любавой решили не
сдаваться. Верно, мать?
- Съедутся ребятки - отправимся на Лебяжий проранок. Я, Мотя, сяду с
тобой на пару за весла. Не гляди, что сухая! Я двужильная.
- Ты по-прежнему кипишь и искришься... И не стареешь! Я рад! - горячо
говорил Матвей именно потому, что Любовь рядом с Денисом выглядела
старухой.
Зажмурившись, она покачала головой.
- Скажу тебе, Матвей, по секрету, смотри, Денису не проговорись:
старуха я слепая, зубы съела. Но это между нами!
- Ври больше, Любушка, ври! Не постарели, не подряхлели, а возмужали,
за силу взялись, - сказал Денис.
- Все мы возмужали! - подхватил Матвей. - Какие наши годы! По пальцам
сосчитаешь.
- Ладно, парни, возмужали так возмужали! - согласилась Любовь и тут
же с грустной, увядшей улыбкой уточнила: - Так приятнее думать.
Сумерками Матвей, распаренный после бани до младенческой розоватости,
с расчесанными на косой пробор волосами, в шелковой пижаме и домашних
туфлях, с полотенцем на шее зашел а столовую. В простенке между окон все
та же старая картина местного художника: над смутной чернетью лесов, над
Волгой занималась заря. На другой стене портрет молодого Ленина, пониже
семейные фотографии.
Мурлыкал начищенный самовар. Наискосок, опоясанная серебристой лунной
тропой, виднелась из раскрытого окна Волга в прогале сада. Засучив рукава
рубахи, Денис положил на стол широкие, окольцованные в запястьях костяными
мозолями руки. Требовательно и ласково взглянул на брата.
- Рассказывай, как жил, что видел, о чем думал. Судя по всему, дымом
пахнет. Так, что ли?
Любовь выпростала из-под седых волос маленькое бледно-желтое ухо.
- В чем их сила? Где у них слабо? Могут сваляться в один клубок все
эти гады и попереть на нас? Правда, какая лежит сверху, мне известна,