"Александр Терентьевич Кононов. Зори над городом " - читать интересную книгу автора

Сперва Шумов удивился: подобного издевательства над здравым смыслом ему
еще не приходилось встречать.

Поял петел Петра.
Предал камни навек...
Чубурухнуть пора
Имярек!

Рифмованная бессмыслица оказалась довольно однотонной, хотя Киллер
некоторые строфы читал тихо, а другие - выкрикивая с пафосом:

Жернова, как ни кинь,
В рот не суй. Пинь пинь, пинь!

Гриша постепенно перестал следить за чтением. Чтобы занять себя хоть
чем-нибудь, он начал украдкой разглядывать гостей Сурмониной.
Оба молодых человека были не на много старше Гриши, может быть, года на
два. Оба были невысокого роста, но стройненькие. И очень изящные. Куда там
Самуиловой визитке против их пиджаков с великолепными шелковыми отворотами
(это, должно быть, и есть смокинги, подумал Гриша), с белыми хризантемами в
петлицах. Но не это делало их похожими друг на друга. А что же?
...Бывают такие комнатные собачки, чистенькие, аккуратненькие и не
внушающие доверия. Не то что честный дворовый пес с открытым и мужественным
видом отважной своей морды. А вот такие глядят умильно, а отвернись - очень
свободно могут цапнуть за ногу, особенно если есть надежда, что это пройдет
безнаказанно.
Бог знает, какая ерунда лезет в голову; Гриша, не зная, чем бы
развлечься, взял в руки статуэтку с каминного карниза. Это был желтоволосый
амур, тащивший под мышкой огромное пурпурное сердце, - бедняга прямо-таки
надрывался, ноша ему оказалась не под силу. Забавная вещица.
- Смешно? - строго спросила Сурмонина. - Вам, Шумов, эти стихи,
вероятно, кажутся бессмыслицей?
Гриша поставил амура на место:
- Нет, почему же. Там есть строки, полные глубокого смысла. Жернова,
действительно, как ни кинь, в рот не суй.
- Коллега, может быть, незнаком с футуризмом? - спросил Киллер.
Он снисходительно посмотрел на Гришу сверху вниз - это ему удалось,
потому что он читал стихи стоя, а Гриша так и остался сидеть на низеньком и
очень неудобном пуфе.
- Представьте себе, немного знаком. Это не меняет моего отношения к
мысли о том, что жернова в рот не суй.
У Персица лицо стало несчастным. Он, конечно, уже раскаивался в том,
что привел сюда Шумова.
Киллер вопросительно посмотрел на Ирину Сурмонину. Та еле заметно
кивнула ему головой, и он начал не торопясь, посасывая губами, почему-то
хмыкая, покашливая, и все время оглядываясь по сторонам:
- У Федора Сологуба мне рассказали: на вернисаж, э-кхм, новой живописи
пришел один... э-э, пейзанин. Одет традиционно: лапти, армяк. Думали:
возможно, стилизован под мужичка? Э, нет - настоящий сермяжник, натуральный,
без притворства. Художник, который на вернисаже объяснял содержание картин,