"Александр Терентьевич Кононов. Зори над городом " - читать интересную книгу автора

- Стрелялась. Но осталась жива. Главарь "серых" поторопился со своей
запиской. Теперь врачи посылают ее в Каир. Идиоты! Какой там еще Каир во
время войны?
- Но я слышал, - несмело вмешался Персиц, - можно и в Крым... в Симеиз,
например.
- Только не осенью. И не зимой. Что же, до весны ждать?
Она помолчала, снова взяла в руки зеркальце, повертела его, отшвырнула.
И опять рассердилась:
- Однако вы собеседник не из завидных, Григорий Шумов! Уж придется мне
занимать вас умным разговором. О чем мы? Об убеждениях... Вы думаете, Люсе
Дзиконской нужны были эти самые убеждения? Как же! Ей до интересов народа -
или, как там еще говорят господа политики, до борьбы рабочего класса - такое
же дело, как мне до китайского императора! Можете мне поверить, Шумов
Григорий!
- А я верю.
Сурмонина зло захохотала:
- Он, видите ли, верит! Осчастливил! Чувствительно вам благодарна.
- Не стоит благодарности.
- Слушайте, вы что, подрядились злить меня? Смотрите, поссоримся!
- Нет, не поссоримся.
- Откуда такая уверенность? Не знаете вы еще меня!
- Да я встану и уйду. Вот ссоры и не будет.
Сурмонина поглядела на него с интересом:
- Э, да вы, значит, дядя характерный. Ну, не сердитесь на меня. Я
шалая, вам ведь Сэм, конечно, уже сплетничал обо мне...
- Ириночка!
- Нет, Сэм, вы сплетник, я знаю. Но вернемся к серьезному разговору.
Можете вы, Шумов, представить себе, что человек способен убить себя только
потому, что жаждет жизни яркой, необыкновенной, такой, чтобы сгореть, как в
огне? Нет такой жизни, - ну, тогда смерть. Добровольная смерть - это тоже
ведь необычный жребий. Будут потом говорить, жалеть, плакать, преклоняться
перед непонятым страданием... По выражению вашего лица, Шумов, я вижу, что
эта тема вам не нравится... Ну, тогда переменим ее. Сэм, помогите переменить
тему!
- Готов, Ириночка. Не лучше ли нам, в таком случае, вернуться к истокам
нашей беседы?
- Какие там еще истоки!
- Насколько я уловил, вы и Шумов встречались во времена незапамятные?
- Это для него те времена незапамятные, а я все помню. Чтобы
удовлетворить ваше любопытство, Сэм, сообщаю: отец Шумова был садовником в
имении моей матери. В остальном разбирайтесь сами.
- Что ж, я разберусь. Кстати, тут и будет поворот разговора в другую
сторону, по-моему, очень интересную. Вот мы случайно собрались вместе. Вы -
дочь помещика. Я - сын негоцианта...
- Какой изысканный термин!
- Вы кубок с ядом! Ну хорошо - купца, сын купца. У Шумова отец, можно
сказать, деревенский пролетарий. Женя Киллер, которого мы ждем, - сын
генерала. И что же? Разве это помешает всем нам вместе наслаждаться
красотой, поэзией, музыкой...
- Кстати, о музыке. Сыграйте что-нибудь. Ну-ну, не ленитесь.